Марьяна Садовская – приехала в Херсон, спела на Лебедином озере (местный популярный public space), попутно вырвав сердца и слегка притормозив наше стремительное падение в жалкий мир хипстерских забав. И была бы такова – если бы мы тоже не притормозили ее побег из наших палестин жадными вопросами типа «А как оно, Марьяна, - жить жизнью певуньи и сочинительницы мелодий?» Ну, и вообще…
Сейчас-то мы снова в норме – вырванные сердца на месте, глаза иронически прищурены и гаджеты поставляют нам в уши любовно подобранные треки «альтернативной музычки» (а че там у быдла нынче слушают? Я не в теме). А все ж Марьяна пробурила тоннель вглубь, впрыснула яд, разъедающий крепкие доспехи нашего снобизма. Талант, он такой – будь ты трижды прожженный и виды видавший, а уже ливер твой дрожит от восторга и зависти. Кто-то сгоряча назвал Садовскую украинской Бьорк. Ну, Бьорк- бьорково, а нашу Марьяну мы ни с кем сравнивать не будем, ибо ее «манера исполнения» - уникальна. Что там рассказывает о ней Википедия? –
«Вдале поєднання автентичного пісенного матеріалу із його театралізованою інтерпретацією». Ну да, как-то так. Здесь много чего о Марьяне интересного, между прочим.
Но то все сторонние наблюдения и выводы. А вот мы с Алексеем Касьяновым (будущим автором «Соуса», надеемся) допросили Марьяну напрямую. Сработали аки детектор лжи, разве что датчиков на нее не налагали. В результате получился симпатичный поток сознания, перебивать который нашими вопросами – только портить. Льется себе речь – и пускай. Нам было интересно. Дай бог и вам тех же впечатлений.
Я – музыкальная полигамия
(Со смехом) Я широко известна в узких кругах. Дома пели все. У нас отключали свет, мы собирались с соседями по вечерам и пели.
Есть моногамные браки, а есть полигамные. Так вот, если говорить о моем браке с музыкой, то я — полигамист. Люблю, слушаю и пою разную музыку, «песни разные», в разных стилях и о разном: любовь, разлука, романсовая лирика, колыбельные, иммигрантские, обрядовые. Когда я начала ездить по Украине, познакомилась с автентикой. Очень люблю «соромiцькi пiснi». Вы хотите, чтобы я их спела?
Влізло дівча на черешню
Ягідочки рвати,
А я знизу помагаю,
Та й став підглядати.
Туди глянув, сюди глянув,
Аж світ закрутився.
Люди добрі, на черешні
Рай божий розвився.
На Полесье есть обряд «комора» - это когда молодоженам дают напутствия перед первой брачной ночью. Это мудро, ведь на свадьбах много плачут - ушла девушка из семьи, ушел парень. Кстати, если бы песни о разлуке мамы с дочкой пели сейчас, то в психологии было бы гораздо меньше проблем. А после того, как все наплакались, начинается карнавал, здоровый смех, равновесие жизни и смерти, вульгарного и высокого. Я часто на концертах пою «соромiцькi пiснi». В Херсоне пела про медведя, это как раз такая свадебная припевка с обряда «комора»: «Дайте мені миску з медом, бо я спала з ведмедем, я думала умру, умру-я ж його люблю,люблю» (от ред. – наша публика очень эту песню приветствовала).
Я была на Кубе и видела обряд культа сантерии. Это афро-кубинский обряд, родственный с обрядами кандомбле в Бразилии и ву-ду на Гаити. Кубинцы считают, что у каждого есть свой ответственный бог, или «ангел-хранитель». Человеку время от времени нужно устанавливать с ним контакт. Когда у тебя в психике нарушается равновесие или ухудшается здоровье, нужно танцевать, играть на бубнах, чтобы позвать своего бога. Он вселяется в тебя, ты входишь в транс и очищаешься. У каждого из богов есть свой атрибут, например, сигара - нужно найти и выкурить сигару, у кого-то белый голубь, значит, нужно поймать белого голубя. В одну женщину вселилась богиня любви. Ее атрибут - мед. И эта женщина начинает танцевать, ей дают мед и она обливается им, а потом обмазывает всех. И вот недавно я поняла, что наша песня про медведя - о том же меде, о любви.
Я – здесь и не здесь
Я стараюсь чаще бывать в Украине. В прошлом году была раз десять. Страшно боюсь потерять связь с Украиной, потому что живу я далеко. Но вот во время последней поездки я начала осознавать, что пытаюсь удержать иллюзию того, что я здесь. Что я здесь живу. Но я уже там, там мой дом. Я об этом, кстати, пою, в моей самой новой программе есть песня, в которой я еще и еще спрашиваю себя, где мой дом? Мое сердце? В последние дни я много думаю о том, что не могу давать оценку здешней ситуации. Я не имею на это права. Не могу позволять себе комментировать события, узнавая о них только с новостей и з комментариев в социальных сетях. То, что я могу и делаю постоянно, я питаюсь поделиться своими впечатлениями и увиденным в Украине (особенно мои поездки в Мариуполь, Славянск, Краматорск, Северодонецк, Волноваху, Сартану, Мангуш и т.д.) с моими друзьями в Германии, Америке, во всем мире. Пусть знают, что это не просто место на карте. Здесь живут люди с детьми, со старенькими родителями. И друзья благодарны мне за это.
Херсон - это Украина. Но не потому, что на указателе так написано. Я слышала, что это другая Украина - особенная, «південна» . Но какой смысл в том, что она везде будет одинаковой? Здесь у вас говорят в городе, в основном, по-русски. Но стоит поехать в ближайшее села и уже слышишь только украинский. Интересно было в селе Геройское (когда то Прогної)- нас там встречал маленький фольклорный коллектив, пелипрекрасные старинные песни, и вот на мой вопрос, а могут ли они нам спеть что-то о «героях», то есть песни с уже советских времен, они вдруг переключились на русский язык. Вот вам и ответ! Языковая проблема - это не проблема прошлого года или десятилетия., это не только колонизация в советское время, это еще и царская Россия, запрещающая писать и разговаривать по-украински, медленно, но уверенно превращающая украинский язык во второстепенный, сельский, рогульский.
Но я не хотела бы, чтобы было так: а теперь все вместе, на три-четыре, по-украински, вперед! В своей жизни говорите так, как вам удобно. Я против языкового насилия.Поддержка языка начнется тогда, когда будет поддержка культуры.
У нас не может быть бельгийского варианта. Двуязычие будет означать, что украинский язык исчезнет. Потому что в Украине мало книг на украинском языке. (Интересно было би пойти к вам в книжный магазин и посмотреть соотношение...). Хорошо, конечно, что сейчас наплыв российской попсы сократился, но вы видите по телевизору классные группы, которые поют по-украински? Фильмы? Когда в последнее время вы видели хороший спектакль на украинском языке? Вот только что в Мариуполе мне рассказали, какие огромные деньги там шли на «развитие русской культуры». Кстати, о Мариуполе — в городе все по-русски говорят, а вот в Волновахе, под Мариуполем, вдруг встречаешь этнографический ансамбль, поющий автентику, и это единственное село, где я увидела, что бабушка поет с дочкой и внучкой, где мужчины поют, маленькие мальчики. Это единственное село, в котором мне удалось побывать, где не прервалась традиция. Везде прервалась. И Волноваха - это Донбасс. Я очень хочу, чтобы о них услышали, их приглашали с выступлениями.
Ну и мои два любимые примера - Израиль, в котором ни русскоязычному, ни арабоязычному, ни немецкоязычному еврею не придет в голову не учить и не знать государственный язык. Или Швейцария, где швейцарский «диалект» - это атрибут идентичности и пример гордости, а не унижения и второсортности. Будет культура, будет язык. Исчезнет язык - навсегда останемся второсортными «хохлами», маленькими и униженными.
Как меня «пропихивали»
У меня был выбор: поступать в консерваторию и играть Баха, Моцарта, Рахманинова по восемь часов в день или пробовать поступать в театральный институт в Киеве. Но вдруг я увидела приглашение в студию в только что возникшего во Львове первого экспериментального театре — театр Леся Курбаса.
Я выбрала эксперимент, риск и поиск. Год спустя — встреча с польским театром «Гардженице», где я, начиная с коротких мастер-классов, остаюсь работать 10 лет и режиссер которого однажды мне сказал - «Ты должна работать с голосом»!
С театром я посетила разные страны. И подумала, что нужно поездить по Украине. Я стала ездить и слушать песни, хотя не думала, что буду их петь. Но мне очень щедро «дарили» песни и истории, и в какой-то момент я поняла, что не могу больше держать это в себе.
В 1990 мы с мамой были в Штатах и она посоветовала мне рассказать о своих поездках в украинской церкви в Кливленде. Я говорила, показывала фотографии, включала записи, кое-что пела. Потом был арт-центр в Чикаго, после этого - украинский музей в Нью-Йорке. В музее художник с Тайваня предложил мне свою стипендию - пожить год в его арт-резиденции с другими художниками.
Временами я слышу вопрос: “Кто тебя пропихивает?” Никто. Все - дело случая. Однажды моя фисгармония сломалась и мне пришлось ехать к мастеру в Нью Йорке. В это время проходил фестиваль балканской музыки «Златне Усте». Мастер чинит мой инструмент и предлагает спеть три песни. Он договаривается обо всем и меня принимают. После выступления ко мне подходит Майкл Альперт, легенда клезмерской музыки, и говорит: “Не убегай, мы должны поговорить”.
Позже меня приглашают выступить на другом фестивале балканской музыки в Сохо. Оказалось, на концерте был музыкант Матт Моран. Он рассказал обо мне куратору фестиваля в Сохо, хотя мы с ним даже не познакомились. И вот я выступаю, пою свою сольную программу, показываю фотографии с проектора. Но накануне я заболела, и мне было нехорошо. Последняя песня, колыбельная, я думаю петь или не петь, пою, люди встают, я выхожу, народ аплодирует, а я не в состоянии вернуться. Они подумали, что я - такая звезда, ага. Мама и муж ведут меня под руки и к нам подходит организатор: “В зале был журналист из New York Times, у тебя будет статья”. А я говорю: “Ага, ага, хорошо”. Я не понимала, что такое статья в New York Times.
У меня нет высшего музыкального образования, мне никто не ставил голос. Я, можно сказать, «самоук». Это все мастер-классы, поездки по селам, бабушки, потом экспедиции в разные страны, где сохранилась живая традиционная культура и мой большой интерес к разным вокальным техникам в традиционном и классическом искусстве. Сейчас я сама веду мастер-классы “Ukrainian traditional polyphony”. В Европе и Штатах увлекаются народной музыкой. Интерес к экзотике и кайф от того, что можно петь. Академический принцип пения отсеивает людей, а народную музыку петь могут все. Часто такие мастер-классы - это первая встреча з культурой Украины.
У меня никогда не было афиш, их и сейчас нет. Хотя я сейчас и работаю с агентом в Германии, мне все же очень много помогают люди, которым я не плачу никаких процентов. У меня до сих пор нет ни одного клипа. Я «нишовая», некоммерческая певица. Я собираю деньги на новый диск и мне не хватает на буклет для перевода песен. Я буду продолжать собирать гуманитарную помощь, и выступать в Украине без гонораров, вести мастер-классы с детками, которых лишили домов и мира. Я буду петь во всем мире и делиться нашим уникальным, самобытным и оригинальным! Моя миссия - чтобы мои дети, растущие в Германии, знали о своих украинских корнях, и чтобы это давало им силу! А пока буду пробовать делать все возможное, чтобы весь этот кошмар прекратился, и «все будет Украина», как сказала Елена Степная!
Возбудившись этими «палкими» мессеждами, мы просим Марьяну спеть для нас. Наша гостья достает свою индийскую гармонь. “Она так легко расстраивается”, - говорит Марьяна и начинает петь романс. И делает это так хорошо, что говорить больше не хочется. Но слова, сказанные нам на прощанье, окончательно губят наши и без того размякшие души.
Я вот что скажу. Я ехала из села Геройское на автобусе. Там остановились, тут, люди заходят, выходят, машут, провожают. Знаете, недавно вышел фильм “Такі красиві люди” режиссера Дмитрия Моисеева? Он снят, кстати, в Крыму... Это попытка создать что-то классное, украинское. А я ехала, смотрела вокруг и думала: “Боже, які красиві люди. Такі красиві люди”.
Спасибо Алексею Касьянову за помощь в работе над материалом
На концерте - фото Стаса Остроуса.
В доме Н. Гоманюка - фото Алексея Касьянова
