Следующие «Лютые» переезжают в Киев, а здесь херсонский Центр им. Мейерхольда будет работать в проектном режиме.

Жаль. Какое бы разочарование мы иногда не испытывали, ждали мы «Лютый» с большим нетерпением. Финал, к слову, не то что ожидаемый, но предчувствованный. Ровными ни репертуар, ни качество презентуемых работ никогда не были. Если уж совсем по-честному, закатилась звезда феста после триумфального 4-но «ивента». Тогда у него было два куратора и они как-то органично дополняли друг друга, поделив по доброму обычаю ответственность на два вектора – «контентный» и организационный. Потом пути их разошлись. А фест стал все более похож на выездные «сейшены» киевского Центра «Текст». 5-й был откровенно провальным. 6-й – понасыщеннее и в абсолютный унисон с тогдашними революционными настроениями.

Увы, в стране спокойнее не стало. И вроде вполне логично, что нас заваливают актуальными в прямом смысле пьесами, ожидая от нас мгновенного погружения и высочайшего уровня эмпатии… Оказалось, не все так просто. Чувствовался уже некий неинтерес – и не только потому, что наелись и больше не лезет. Или в интернете на эту тему можно и похлеще начитаться. А потому, что все эти «кальки» с реальности лишены той самой художественности (которую, кстати, новая драма отнюдь не отменяет), а потому бессильны, вялы, скучны, в конце концов… Короче, ни жизни не конкуренты, ни просто хорошим пьесам не о Майдане и АТО. То ли оно должно, действительно, как некоторые драматурги считают, отстояться, то ли выйти из формата вербатима и приобрести отчетливые элементы fiction… Это уже тема панельных дискуссий.

«Дневники Майдана» Ворожбит (режиссер А. Май) - как полноценная постановка театра им. И. Франко – конечно, большую часть зрителей зацепили. И это понятно. Но, прочитанные в прошлом году на площади Свободы, они были гораздо более убедительные – как образец свидетельского театра, когда актуальность достигает наивысшего градуса. А год спустя возникает вопрос: почему пьеса так и не «обросла» интервью людей с «другой стороны» - тех же беркутовцев, к примеру? Не для того, чтобы их прославить, а чтобы картинка была полной. А так получился добротный пропагандистский материал, который вполне уместно показывать в других странах. Зритель же, ждущий от новой драмы чего-то большего, чем агитки, уже начинает тосковать.

Мнения по поводу «аТО» также разделились. Кому-то понравился интересный ракурс – с точки зрения психолога, реабилитирующего бойцов, но не для мирной жизни, а для нового боя. И это, действительно, страшно. Кто-то посчитал, что это все равно не идет ни в какое сравнение с реальностью и потому скучно. А вообще зрителей было совсем немного, гораздо меньше, чем на пьесах о «бытовухе». Вывод делайте сами.

Но, в любом случае, это работы, которые заставляют думать, спорить, разбираться в своих ощущениях и ожиданиях. Чего не скажешь о «Гайдамаках» Шевченко (группа «Три дуба», Киев), показанных в формате story-telling. Задорно было, даже чересчур. По меткому высказыванию Николя Гоманюка, все это напоминало День Нептуна в пионерлагере. Естественно, такое нелестное для авторов постановки сравнение было встречено, мягко говоря, в штыки. Мои попытки объяснить разницу между адаптацией и вульгаризацией тоже успеха не имели: она не улавливается ни на каком уровне – ни режиссерами (коих целых три оказалось), ни худруком в лице г-на Мая, довольно брутально давшего нам понять, что мы – ретрограды, гнусные педанты и вообще – не в коня корм. В чем же прогрессивность их подачи? В намеренном хипстерском дискурсе. Более того, Тарас Григорьевич, как выясняется, - главный хипстер всех времен и народов, ибо любил модные «пальта» и исправно таскался по светским тусам. Ну, в этом ключе многие классики себя проявили – хипстерить, чай, не сваи забивать. Ладно, если это школьникам или студентам показать, то, возможно, они и заинтересуются «Гайдамаками» - чтобы разобраться, в чем был смысл конфликта между гайдамаками и конфедератами. В принципе, интересная была бы проверка на «вшивость». Если хоть один человек после такого «пересказа» потребует первоисточник, мы затыкаемся, вешаем на грудь таблички «Додики» и становимся ярыми апологетами стори-теллинга в стиле «гоп-ца-ца». Значит, так надо.

Ну, и в том же духе - «пьеса» Натальи Блок «Не щади», худший образец таблоидной документалистики, где автор прилежно, со школьной старательностью, фиксирует пьяные базары и скандальные жесты. А потом удивляется, почему зал не аплодирует стоя. К слову, работы Блок на «Днях актуальной пьесы» на несколько порядков лучше – есть, о чем говорить. И отклик они вызывали у публики гораздо более живой. Вспоминаю, как гундела по поводу «Опарышей» на прошлом фестивале, де, неплохо, но… Так ведь это шедевр по сравнению с «Не щади», признаю. Только где же рост?

12 12 12

1

В таком неблестящем окружении пьеса Марковского «Ичлом» - даже чересчур круто. Меньше бы этого sophisticated approach, этой метафоричности, этой «литературщины». Нам и смачной речевой практики хватило бы. Но нет, Евгений нас не щадит! (Вот за этот пущенный в люди чужой афоризм Блок спасибо:) Плюс навязчивое впечатление, что все это не столько лежит в сценической плоскости, сколько требует кинематографического объема – такой мощный визуализирующий эффект вызывают обширные описательные фрагменты. Да и эти постоянные флешбеки – из того же «кино».

А вообще, отличная работа. И в плане эволюции тоже. Марковский теперь другой. Цитирую его же: «После «Херсонской трилогии» и «Сканнинга» захотелось попробовать новые формы. В «ичломе» отсутствует привычный для драматургического текста «обслуживающий инструментарий»: нет списка действующих лиц, нет ремарок, нет расписания реплик «по ролям». Нет последовательности сюжета: каждый фрагмент текста можно читать (ставить) в произвольном порядке. Режиссеру предоставлена свобода - распоряжаться компоновкой фрагментов по своему усмотрению. Он может из них вылепить свой собственный смысловой сюжет, с экспозицией, завязкой, развитием, кульминацией и развязкой. А может ставить фрагменты текста, определив их очередность в спектакле с помощью жеребьевки».

Такое же цельное впечатление произвела пьеса Александра Зырянова «Три золотых дня». Это, ведь, не о «дедовщине», хотя и о ней, конечно. Это о бесконечном и порой абсолютно бессмысленном выборе – когда при любых раскладах унижения, боли и ненависти к себе и миру не избежать. И все это на фоне армейской рутины, где страшное идет рядом с комическим, и потому снижает градус ужаса перед беспощадностью «традиций». Понятно, что не могло не прозвучать сравнение с «ДМБ». Мне же кажется, что убери «смешные» моменты – и трагизм ситуации недалеко ушел бы от «Госпиталя» Елизарова.

О «Пьесе без названия» (Елена Астасьева) ничего определенного пока не скажешь. Тема ситуативного героизма – интересна, да, собственно, и актуальна. Но пока это скорее этюд, чем полноценное драматургическое произведение. И дело не в хронометраже – иным удается все сказать и за 7 минут, а некоторым и 1,5 часов не хватит. Прозвучала идея «развить» жизнь героев пьесы в набор новелл, но это уже автору решать – стоит ли.
*****************************************************************

О перформансе «Скамейка запасных» (А. Май) судить не берусь – не была.

Поэтому передаю слово нашему резиденту – Николаю Гоманюку:

В Херсонском краеведческом музее состоялась премьера спектакля «Скамейка запасных», сделанного Центром Мейерхольда (Херсон) в жанре свидетельского театра в рамках фестиваля Лютый Февраль. Спектакль был посвященной народной игре – футболу.
В качестве актеров выступили игроки ФК «Херсон 47 ДЮСШ-3» Василий Демченко, Алексей Серов и Никита Игнатенко. Или можно было бы сказать, что в качестве футболистов выступили актеры Василий Демченко, Алексей Серов и Никита Игнатенко. Игроки старались не только максимально подробно рассказать зрителям о футболе, но и показать это. Поэтому на сцене постоянно присутствовал мяч. Его ловко пинали.

12

Но главным на сцене был, конечно, не мяч и даже не футбол, а то, о чем думают и о чем мечтают юные спортсмены. Зрители (на трибунах) могли слушать ответы на вопросы модератора и сами задавать любые вопросы. Иногда самим зрителям приходилось держать ответ. Как утверждали сами свидетели, они шли на сцену, чтобы развеять стереотипы по отношению к футболистам. В общем, это им удалось. Содержательные ответы, нетривиальные ситуацию смогли заинтересовать даже тех, кто к футболу относился индифферентно. Много качественного интерактива – не простого «подсаживания на коленки», а глубокого, иногда прямого физического вовлечения в игру – в игру на сцене, и в игру в футбол. Хотя в спектакле часто звучал смех и на трибунах, и на сцене, было много такого, что заставило задуматься о будущем и нас, грешных, и нашей богоспасаемой страны.

Отдельно стоит отметить режиссерскую работу с формальными элементами. Раздевалка с реальным переодеванием, разбивка спектакля на два 45-минутных тайма, зеленое поле и скамейки трибун вдоль поля, которые забавно контрастировали с греко-ионическим портиком и лепниной в стиле сталинского ампира по периметру зала. В общем, на трибунах хотелось свистеть, дудеть и дуть пиво не скажу какого производителя.

Режиссер спектакля Андрей Май пообещал показать спектакль минимум еще раз. Конечно, хорошо было бы, чтобы его увидело как можно больше зрителей, но, как известно, в свидетельском театре важно разовое переживание, иначе участнику легко превратиться из свидетеля в актера (преимущественно плохого). Поэтому тем, кто пропустил это мероприятие, остается только кусать локти.

Ну что же, кусаем локти – и по поводу перформанса, и по поводу «Лютого», ускользающего в Центр. А с чем же остается Периферия? С «днями актуальной пьесы». Тем и сыты будем. Пока.