4 ноября 2017 г. херсонский драматург Евгений Марковский начал ретроспективу своих текстов в виде сценических читок на площадке Музея современного искусства (Херсон) и театра им. Кулиша.
С учётом того факта, что некоторые тексты в родном для драматурга Херсоне были или поставлены в виде спектакля, или опробованы на публике все в том же формате читки, ретроспектива Евгения Марковского даёт возможность самым детальным образом ознакомиться с драматургией одного из ведущей адептов украинской "новой драмы".
УБИТЬ ПИДАРА
Первой точкой прибытия стал текст "Убить пидара", поставленный пять лет назад режиссером Андреем Маем в виде моноспектакля. И отнюдь не в театре, с его академическими условностями, а в сауне, где живое, яркое, провокативное тело текста слилось с телом актера и режиссёра в одном лице. Безусловный оригинальный режиссёрский ход, стерший начисто границы между театром и жизнью, актером и зрителями. В свою очередь, читка - камерная, срежиссированная самим автором на фоне выставки #matrix_crash, увы, недавно скончавшегося художника Стаса Волязловского - заново открыла текст, с его созвучиями Юрию Мамлееву и Владимиру Сорокину, только с чисто херсонским акцентом. Жесткая, но в то же время ироническая физиологичность текста срифмована с хтоническим ощущением окружающего быта, и за отповедью героя рассказа "Убить пидара" следить чрезвычайно интересно.
CUNTSUFFERING
После "Убить пидара" три недели спустя очередь дошла до пьесы "Cuntsuffering". Списанная с реальных героев и имеющая в себе то, что можно определить как "метатекст", пьеса эта умело балансирует на грани фола, впрочем, грань эту – тонкую, как гитарная струна, - не переходя. История херсонской рок-группы, в которой в один прекрасный день, пускай и временно, всё пошло "по пизде", является и острой бытовой зарисовкой, и ироничным исследованием жизни людей, близких автору весьма и весьма сильно, и этаким антропологическим эскизом всех нас, кто стремится и жаждет быть до противности нормальным. Но в итоге, как и главный герой пьесы Волосатый, устав от этой нормальности, готов хоть в мечтах совершить самое настоящее массовое убийство... офисного планктона, само собой.
ПАРТИЯ
 |
 |
"Партия" - блестящий политический и, что первичнее, сатирический этюд, идейное и более плотное в своём контексте продолжение "Cuntsuffering". Спустя пять лет став еще более актуальным и злободневным для нашей украинской реальности, текст Евгения Марковского, в виде читки представленный в театральном кафе Драмтеатра 10 декабря прошлого года, одинаково мощно проезжается катком как по националистам, так и по коммунистам и иже с ними херувимами. Национальная идентичность, мелкие и большие политические игры и игры под простынями этаких "Ромео и Джульетты" по-ульяновоградски, революция и контрреволюция, автограф на памятнике Ленину и выпил долбоебов путем целительных расстрелов ,- "Партия" настолько самодостаточное и вневременное в сущности произведение, что угадывать в тексте какие-то текущие или будущие политические моменты едва ли стоит.
ДОЛБОЕБЫ
Читкой пьесы "Долбоебы" в Музее современного искусства 25 декабря завершился прошлый год. Пьеса де-факто завершает своеобразную трилогию Евгения Марковского, ибо "Cuntsuffering", "Партию" и, собственно, "Долбоебов" уместно воспринимать в единой связке, хотя и как отдельные произведение они более чем самостоятельны и цельны. Плавное перетекание героев, ситуаций, сюжетных ходов и идей, тем не менее, в "Долбоебах" проявлено не прямолинейно. Имея в своей типажной основе массу реальных прототипов, текст все же находится выше этой заскорузлой реальности. В конце концов, Евгений Марковский снова делает углубленный портрет прошлой херсонской политической элите, и кто в теме - узнает без проблем, с кого был списан Ульян Малышев или Зинаида Заднестровская. Или даже защитница прав животных Наташа. И эти типажи характерны не только для Херсона, но и для всей Украины в целом.
Тогда как именно им противопоставлены главные герои, которые с большим удовольствием и успехом способны впутаться в какую-либо историю и - суметь из неё выкрутиться. Самыми разными способами, но разве кто-то говорил, что жить легко?!
СКАННИНГ
Среди всех пьес Евгения Марковского "Сканнинг" является бесспорным неформатом. Здесь нет привычной для автора обсценной лексики, упоительных южных херсонских реалий, нет ярко выраженного остросоциального или сугубо бытового вектора. "Сканнинг" - жанровое произведение искусства, антиутопия а la classic, одновременно существующая в плоскости Евгения Замятина, Джорджа Оруэлла и, не так уж внезапно, стилистических находок Monty Python. Соответственно, текст, как в виде читки, так и спектакля, одинаково успешно может быть воспринят как в постсоветских реалиях (в Украине тем более), так и заграницей. "Сканнинг", написанный три года назад, в самый пик событий 2014 года, конечно, является откликом драматургами на те события. Но все же эта пресловутая политическая текуч(щ)есть не должна восприниматься доминантой в понимании контекста пьесы, поскольку, как и в более ироничной и приземленной "Партии", на первый план текста выдвигается проблема свободы. Личной, государственной, какой угодно, но свободы, которую точно так же легко стереть в кровавый порошок, внушив, что быть свободным это очень, очень, ОЧЕНЬ опасно. И человек, зашуганный таким образом, с гордостью отказывается не только от свободы, но и от самого себя, как личности. Ведь серой массой управлять легко - грустная простая истина, неизменная не одно тысячелетие.
ИЧЛОМ
«Ичлом» - пьеса Евгения Марковского потрясающей энергетики и силы воздействия на зрителя. Вызвано это, в первую очередь, тем, что текст носит автобиографический характер. Он подобен перевертыванию страниц в фотоальбоме, с пристальным всматриванием в определенные фотографии, ведь основа текста - частная история семьи, которая, впрочем, вырастает и в обобщенное высказывание о том, почему мы так порой живём, и мало что пытаемся делать, дабы изменить этот порочный круг безнадеги, в котором, конечно, и вспышки счастья возможны. И в данном случае пьеса превращается в некое саморазоблачение, в которое оказываются включенными как исполнители ролей в читке, так и зрители. А читка происходила в сцене под сценой Драмтеатра, на уютной, хотя и твёрдой кровати, что добавляло и тексту, и атмосфере в зале ощущение пребывания в гостях у главных героев пьесы «Ичлом». Горячее же обсуждение после читки, модератором которого выступил Андрей Май (читка происходила не только в рамках Ретроспективы, но и фестиваля Лютый/Лютый), показало, что пьеса зацепила почти всех.
ТВАРИ ПРОКЛЯТЫЕ
Завершающим текстом Ретроспективы Евгения Марковского стали «Твари проклятые». Все также имеющий в основе своего сюжета реальную историю, текст заставляет вспомнить и Хичкока, и Линча. Такой мрачный и жесткий детектив, с элементами психологической драмы, максимально быстро погружающий зрителя в морок безумия главного героя Виктора, он же Василий. Мне, как исполнителю главной роли, не так-то просто объективно рассказывать о своих ощущениях от текста и от главного героя, который, с одной стороны, кажется не таким уж и монстром, но с другой стороны - его зашкаливающая мизантропия не имеет некоего рационального обоснования. Хотя окружающие его люди - соседи, которых, мягко говоря, можно назвать недалекими - вызывают еще меньше к себе симпатии, но эмпатию все же однозначно, так как такого рода людей вокруг нас много. Разница между слетевшим с катушек Виктором, жесточайшим способом убившим свою жену, и его соседями, с их паранойей по поводу красных ниток, только в степени безумия. Тем примечательнее оказалось обсуждение после читки. Опять упомянули недобрым словом обсценную лексику, но ранимые души… такие ранимые. Текст, безусловно, в зрителей вцепился, и долго не отпускал от себя, что было заметно по практически гробовому молчанию в зале театра-кафе. Но это молчание было куда красноречивее, чем если б была полемика, ведь текст, в сущности, даже в своем названии, апеллирует к твари дрожащей, что право имеет. Ну а то, что эта тварь еще и может быть проклЯтой… многим людям кажется, что они прокляты своим существованием, которое для них мучительно и невыносимо.
Как актёр, я принял участие в читках четырех текстов Марковского во время Ретроспективы - «Долбоебы», «Сканнинг», «Ичлом» и «Твари проклятые» - и каждый из этих текстов, безусловно, отложился в памяти. И тем сложнее выбрать, какой же из текстов был лучший, да я и не буду делать этого. Главное для меня - каждая из пьес формирует общий срез херсонского социума, позволяя увидеть тех, мимо которых мы обычно проходим, не задумываясь абсолютно о том, что это же мы сами и есть.
