29-го мая, в шестой день проведения ХVIмеждународного театрального фестиваля «Мельпомена Таврии», показалось, что пора заказывать надгробия своим погибшим надеждам – и на взрывающие мозг постановки от гостей фестиваля, и на разумный график того, что есть. Если первое потом как-то поправилось, то с вторым организаторы так и не совладали. Они уже не первый год практикуют показ самых интригующих спектаклей в одно и то же время. И начинается неизбежный просмотровый «промискуитет» - не имея возможности ходить на постановки в порядке нормальной очередности, «отдаёшься» двум сразу. Между тем, выбирать было сложно: пьеса «Рисунок Пикассо» американского драматурга и сценариста Джеффри Хэтчера (театр СТБ, Португалия) или моноспектакль «Полет» (Латвия). В какой-то момент показалось, что выбор очевиден. Однако «Мельпомена» и здесь сумела отличиться. Как оказалось, пьесу подали на португальском, а зрителям вручили бумажные конверты с кратким изложением сюжета. Если учесть, что пьеса – словесная дуэль двух протагонистов – Пикассо и фрау Фишер, атташе по культуре из нацистской Германии, можно себе представить муки зрителей, вынужденных более часа слушать непонятную (пусть и эмоциональную) речь. К слову, сюжет там весьма занимательный: задача фрау Фишер – заставить художника признать его работы, которые затем будут включены в выставку «дегенеративного» искусства, организованную Геббельсом. Пикассо попадает в ловушку тщеславия и подтверждает подлинность работ. И тут выясняется, что они будут сожжены. Как спасти хотя бы один рисунок? Начинается отчаянная торговля. Финал ее зависит от красноречия художника и партийной стойкости атташе. В общем, погубили спектакль. А ведь на открытии фестиваля обещали либо титры, либо подстрочник…
Авторы этого текста малодушно сбежали на «Полет», который показывали в театре-кафе. Рижский актер театра и кино, Андрис Булис произносил текст на русском языке, хотя ему это было трудно. Впрочем, подсказки из зала в моменты, когда актер путался в правильном произношении или подборе нужного слова, только добавили постановке интерактивности. При крайне минималистичной сценографии все же удалось передать атмосферу авиарейса: стулья были расставлены почти как в самолете, зрителей приветствовали бортпроводницы (позже они еще и предлагали напитки), а на сцене стояла пара настоящих самолетных кресел.
Андрис Булис – к тому же и автор произносимого им монолога, плюс в него включены два отрывка, позаимствованные из пьесы «Машинистки» культовой персоны театрального андеграунда – Клима (Владимира Клименко). Актер ведет непринужденную беседу со зрителями – людьми, которые взяли билеты на тот же рейс. Трогательная история обо всем, что происходит в жизни обыкновенного человека, плавно меняет курс и превращается местами в стендап: сначала мы находим себя, а затем находим, над чем посмеяться. Булис вспоминает детство, родителей, школу, первую любовь и забавные случаи в самолёте, и с помощью интерактивных приемов легко вовлекает зрителя в этот поток воспоминаний, где тот ощущает себя комфортно и молниеносно подает уместные реплики, комментирует услышанное и вспоминает о своем. Нам, любителям новой драмы, понравился этот очень искренний монолог и та легкость, с которой стирались границы ортодоксального театра, а зрители становились такими же творцами постановки, как и автор. С которым мы и поговорили об этом.
Ю. М.: Каким образом тексты Клима попали в ваш монолог?
А.Б: Клим не случайно нам помог – он учитель Галины Полищук (режиссер постановки «Полет»). Я смотрел его спектакли и понял, что я не драматург и не смогу написать в одиночку целую пьесу. У него есть пьеса «Машинистки», из которой я взял финальный монолог и монолог о родителях, потому что они оправдывают мои истории из детства – это заметила Галина. Клим без проблем согласился на использование этих отрывков, он видел в Риге эту постановку. Так что текст моего монолога частично скомпилирован. Но 80% текста – мои.
А вот форма этого спектакля позаимствована у Гришковца, признаюсь. Он на этих интерактивах уже собаку съел, ну а мы подхватили. Хотя когда Гришковец был в Риге на гастролях (а я учился тогда на втором курсе), мне русская драма была не очень интересна – я просто уснул на его спектакле. Тогда я не знал: хочу быть актером или нет. А позже именно он вдохновил меня на создание собственного стиля.
Ю.М: Вам не кажется, что местами ваш монолог проходил в стилистике ComedyClub?
А.Б: Да, но, честно говоря, этот спектакль очень гибкий. Я смотрю, как зритель воспринимает, так что шучу осторожно. Где-то опускаю определенные реплики, а где-то добавляю, если мне оригинально отвечают. Стало трудней в какой-то момент переносить полеты – впервые я это понял, когда летел в Израиль с этим монологом, ведь стюардессы, наверное, не просто так нам объясняют, как надевать кислородную маску, спасательный жилет и прочее. Шутки шутками, но когда узнаешь все детали полетного «форс-мажора», становится страшно летать. Было еще очень трудно подавать монолог года два назад, когда погиб президент Польши – спектакль был прямо в тот день, мне было сложно начать, ведь все заготовленные юмористические пассажи в этой ситуации никак не годились.
Д.Б: Использование собственных стихов в монологе – это пиар или пропаганда?
А.Б: Нет, мне нечего пропагандировать. Вообще, это настоящая история: мой учитель так и сказал: «Не пиши, пожалуйста», когда узнал, что я издал сборник собственной поэзии. Но мне это нравится, хотя когда я выкладываю стихи на свой странице в «фейсбуке», мне сложно понять реакцию людей. Впрочем, латыши такой народ, что хвалить не любят и вообще очень сдержанно выражают эмоции. И если появилось хотя бы «хм-м», уже хорошо.
Ю.М: Случались ли какие-либо курьезы во время показа спектакля?
А.Б: Да, много раз. Однажды настоящие стюарды пришли посмотреть, в форме как положено. Актриса, исполняющая роль стюардессы, чуть в обморок от испуга не свалилась. Они просто купили билеты и не успели переодеться. Вообще после этого еще чаще приходить стали стюардессы: эта тема им очень близка. Однажды одна из них после спектакля начала собирать стаканы с напитками – настолько поверила в то, что она в самолете! Просто еще в нашем театре были настоящие кресла, все необходимое оборудование, звук – очень натуралистично.
Д.Б.: В разных странах люди, наверное, по-разному отвечают на провокационные вопросы типа «отрезали ли вы себе ногу за миллион»?
А.Б: Почти везде начинают торговаться. Впрочем, есть люди, которые стойко держаться за ногу и деньгами их не соблазнишь. Здесь, кстати, публика более снисходительна и доверчива. Российский зритель более суров: однажды мужчина во время спектакля спросил: «Извините, а когда вы будете в форме капитана, как на афише?»
Ю.М: Повлияла ли на херсонскую версию монолога ситуация в Украине?
А.Б: Был момент, когда я думал опустить ту часть монолога, где говорю об игрушке, о настоящем русском солдатике. Но так как это история детская, наивная, решил оставить. И ее восприняли безо всякой иронии. Это прекрасно. Хотелось бы привезти к вам еще один наш моноспектакль – «Facebook. P.S», но он технически гораздо сложнее (нужен большой экран) и длится 2 с половиной часа. Вот найдем финансы на постановку и перевозку, и обязательно приедем.
P.S. Жюри фестиваля вручило Андрису Булису диплом в номинации «Лучший спектакль камерной сцены». В этом мы с жюри совершенно солидарны.
Юлия Манукян, Диана Блбулян
