«В своей книге Ликуидас посвятил этому году (37-му) две главы, так как побывал там дважды – сперва как палач НКВД, допрашивающий театрального режиссера Мейерхольда, потом уже как сам Мейерхольд, которого следователь мучил бессонницей и избивал резиновой дубинкой. У Ликуидаса получился энергичный очерк «Машина вынужденно- и не вынужденно-желанного насилия», в котором он делился своими переживаниями и восторгами от трипа, «проапгрейдившего психосоматику, отформатировавшего телесность и перезагрузившего экзистенцию».
В. Сорокин «Теллурия»
Удивительно, что из всех трипов эпизодический герой сорокинской «Теллурии» Ликуидас (модный европейский интеллектуал) выбрал именно этот. Остается гадать, то ли Сорокин в теме, то ли просто любит знаменитого новатора. Еще удивительнее прочитать об этом накануне локального театрального фестиваля «Лютий/Февраль», который в 6-ой раз перезагрузил нашу экзистенцию – в формате новой драмы, а также в русле ситуации в стране. Что не могло не отразиться на репертуаре этого года: вербатим «Синий бус» Дмитрия Левицкого (драматурга Украинской Новой драмы) и финальный аккорд феста – вербатим в режиме work-in-progress «Дневники Майдана» (редактор Наталья Ворожбит, Украинская Новая драма) – посвящены событиям Майдана.
Неудобная тема
Если «Синий бус» в силу вполне невинного названия не возбудил интерес властей и его удалось показать в антикафе «Шаттл», то второй вербатим слишком смело о себе заявил и потому был лишен такой возможности. Логичным стало решение прочитать его на площади Свободы, отчего он только выиграл: одно дело прозвучать в уютном помещении, другое – слиться с локальным протестным движением, войти с ним в резонанс и заставить даже самых нейтральных зрителей слушать признания и героев, и не-героев киевского Майдана, затаив дыхание. Сила этого вербатима – в том, что в собранных интервью мало пафоса, зато много эмоций и даже юмора. Трагические моменты идут рядом с абсолютно комедийными: смешная история человека, потерявшего вставную челюсть на Майдане и потом счастливо ее нашедшего, сменяется провокативным рассуждением героини эпизода о том, что если бы этот протест ограничился одной жертвой (Сергеем Нигояном), то наверняка в учебниках истории написали бы о «революции с армянским лицом». А это так странно…
Не все, однако, одобрили связь феста (по их мнению, порочащую его) с Майданом. Что сказать? Ну, не может документальный театр не рефлексировать в этом направлении. Как и позволить себе такой демонстративный акт де-актуализации, мы, мол, вне политики, за чистое искусство. Радикализм нынешнего социального дискурса таков, что трудно сохранять нейтралитет. По словам Андрея Мая, художественного руководителя херсонского Центра им. Вс. Мейерхольда, куратора фестиваля «Лютий/Февраль»: «Это нормальная ситуация для авторов актуальных пьес. Не сомневаюсь, что в следующем году нам принесут огромное количество текстов на эту тему. Говоря сегодня о Мейерхольде, я не могу не связывать события в стране с его судьбой, с произволом в судебной системе, когда все работает по принципу «позвоночного» права. Как можно заниматься искусством и находиться от этого в стороне? Безусловно, любой хороший режиссер – это интуит, он чувствует время, он ставит не обязательно остро-политические вещи, но они – в духе времени. То, что происходит сегодня с нами – не столько социальный, сколько исторический момент. И не имеет значения, хотим мы этого или не хотим. «Дневники Майдана» - абсолютно не политическая вещь в плане понимания политики, как борьбы за власть и однозначную точку зрения. Это рефлексия, возможность понять, что происходит с нами, как меняемся мы вместе с событиями, наше отношение к ним – не потом, не недели и месяцы спустя, а здесь и сейчас».
Впрочем, в «меню» феста были и политически нейтральные работы. О них отдельный разговор.
Наши плюс гости
Херсонские драматурги были представлены двумя персонами – Натальей Блок и Евгением Марковским. Пьесы о маргиналах, написанные с меньшей или большей степенью мастерства, как всегда задорны, как всегда – за счет неумеренного употребления инвективной лексики и ситуаций «за гранью фола». «Опарыши» Блок (группа девиантов, испытывающих на себе теорию полиамурности) вступили в единоборство с «Долбоебами» Марковского (наркоманы – тоже люди). И, естественно, им проиграли – потому как последние были сюжетно более эффектными, в речевом плане просто виртуозными, да и драматургически более внятными.
Фрагмент пьесы Евгения Марковского "Долбоёбы"
Но, честно говоря, этот «маргинальный» блок, повторяющийся из феста в фест с удручающей настырностью, начинает слегка утомлять. Несмотря на все разнообразие человечества, наши авторы по-прежнему скребут по дну. Ну, не модно нынче даже в документальной драме «живописать» с такой страстью нариков и прочих в том же духе. Были времена, когда Курочкин и ему подобные ходили по вокзалам и записывали речь бомжей. Теперь такого сценического материала хватает. Сегодня новые драматурги ищут героев в разных слоях общества
Понятно, что у авторов нет ни малейшего намерения эпатировать зрителя. Их, на самом деле, интересуют личности, находящиеся в критической ситуации, их пограничные состояния. И в этом смысле у Натальи Блок потенциал даже выше. Другое дело, что иронии, без которой все это смертельно скучно, было маловато. В итоге – мелодрама. «Пьеса о любви, об изменчивости отношений и … о любви» (цитата автора).
Спорить о том, можно ли это поставить, бесполезно. Тенденция такова, что параллельно с лихо закрученными сюжетами в новой драме отлично уживаются тексты, к которым традиционное понятие сценичности не применимо. Спектакль «Хозяин кофейни» (режиссер А. Май) Павла Пряжко, известного белорусского драматурга, умеющего делать и сюжетные вещи, как раз попадает в категорию текста, который настолько самодостаточен, что, собственно, и является главным героем пьесы. Это монолог самого драматурга, который рассуждает о многих предметах, поминает реальных людей вроде Угарова и Вырыпаева, восхищается ими и отмежевывается от них, делится с нами своими надрывами, наблюдениями, размышлениями об инфантильности и нормальности (кстати, весьма любопытными) – с запинками, оговорками, то есть, с речевыми огрехами человека, не умеющего говорить как по писанному. Слушать такой текст, да еще вникать – это работа. Которую многим не позволяет делать интеллектуальная лень. И, тем не менее, те, кто дал себе такой труд, единодушно признали, что актер Алексей Доричевский сумел удержать полтора часа зрительского внимания, полностью отождествив себя с автором монолога.
Сколь хороши бы ни были читки, зритель всегда ждет хотя бы одну полноценную постановку. И такая случилась. «Сказка об овце» российского драматурга Игоря Колосова (режиссер Игорь Белиц, Белиц Арт Центр, Киев) – с минимальной сценографией, сильно стилизованными и страшно символическими костюмами, зато с такой эксцентричной манерой исполнения, что любо-дорого. Выложились, зачет. История, изложенная в притчево-иносказательной форме, занятная: конец 4-ой мировой войны, люди погибли или вымерли. Действие начинается в кошаре, где живут овцы, считающие себя человекоизбранным народом, но подчиняющиеся шакалу Жене, который решает, как им жить и, соответственно, когда умирать. Очевидная модель тоталитарного общества. Молодая овца Гермес, наделенная критическим умом, понимает, что с этим миром что-то не в порядке и решается на побег. Далее следует история становления нового героя – с мощной аллюзией на ницшеанского Übermenschа, только вместо сверхчеловека имеем сверховцу (гибель людей – гибель богов). Вообще, пьеса представляет собой набор шкатулок, которые открываются по ходу развития сюжета – нужно только иметь нехилый бэкграунд, чтобы разгадать всю эту массу аллегорий и отсылок, заложенных в ней. Поскольку внешне все было очень живо, а актриса, сыгравшая Гермеса, и вовсе хороша, зритель, может, не все отгадывал, зато явно не скучал.
Памяти мастера
И снова об актуальности. Павел Пепперштейн, не производивший впечатления ретрограда, вдруг страшно оскорбился тем, что мы делаем со временем и назвал это хроношовинизмом – имея в виду сильнейшую сосредоточенность на настоящем и жестокое обращение с наследием прошлого. В смысле зацикленности на Dasein (здесь-бытие) – да, мы хроношовинисты. В смысле презрения к прошлому – мы не так уж безнадежны, если наследие Мейерхольда все еще нас вдохновляет. Более того, пьесу «Моцарт, который пытался быть Сальери» драматурга Театр.doc Елены Греминой, посвященную Всеволоду Эмильевичу, кураторы фестиваля вырвали у будущего – ее официальная презентация в московском ЦИМе была запланирована на 10 февраля, в рамках празднования 140-летия Мейерхольда. Херсонский же зритель познакомился с этой работой на день раньше – драматург прислала ее за 1,5 часа до начала читки (вносила правки, необходимость которых возникла в ходе репетиций).
Пьеса, состоящая из писем современников, самого Мейерхольда и актов-утопий (художественных эпизодов), вызвала разнообразные реакции. Знатокам образ Мейерхольда показался плоским. Людям, менее знающим детали его жизни, напротив, он явился практически во плоти – не икона того лубочно-глянцевого пошиба, когда уже слегка тошнит, несмотря на все заслуги, но живой, неоднозначный (гений не только театра, но и коварства), боящийся, как и все, боли и смерти… Впрочем, лубок все же, по мнению третьих, имел место (типа заказуха на юбилей мастера) – можно было бы и посовременнее, и с еще меньшим пиететом. В любом случае зацепила тема заигрывания с властью, которая сейчас более чем актуальна – в том смысле, сколько не играй, победить систему на ее поле не получится. Особенно же остро почувствовали и зрители, и актеры оглушающее ощущение краха, конца времен, обреченности, возможности и даже неизбежности гибели в борьбе за свободу в эпоху тоталитарных режимов. Слияние реальности, театра, трагической судьбы конкретного человека (Мейерхольда) – это ли не лучший эффект от драматического произведения. Последовавшие за этим майдановские чтения стали той кодой, которая завершила 6-ой «Лютий/Февраль». Достойно. С надеждой – на перемены, на новый фестиваль, на еще более впечатляющую рефлексию.
P.S. И все же, там, на площади Свободы, на какую-то секунду захотелось поверить, что все это часть театральной постановки – безусловно, весьма реалистичной, но вот все разойдутся и наступит нормальное завтра, в котором нет места протесту, нравственным дилеммам и страху перед физическим уничтожением. Увы, это утопия. Безжалостный хронос уже погнал нас на баррикады – по ту или эту сторону…
*6 Локальный театральный фестиваль «Лютий/Февраль» проходил 2,7,8,9 февраля 2014 года в Херсоне, Украина.
Организаторы - Украинская Новая драма в партнерстве с Центром им. Вс. Мейерхольда (Херсон), Центром «ТЕКСТ» (Киев), Международным театральным фестивалем «Документ» (Киев), а также клубом «ЭГО» (Херсон) и антикафе «Shuttle» (Херсон).
Текст: Юлия Манукян
Фото: Slava Mayrain
Подробнее о фестивале «Лютий/Февраль» http://teatr.kherson.ua/page/lutiy-fest
