Марианна Тариш
Сергей Курочкин
Валерий Копысов
ТРИ МЕССИИ
Когда вы начали работать втроем?
Марианна: Мы создали свою арт-группу в 2011 году, летом. Мы и до этого рисовали вместе, но меньше.
Почему вас только трое в команде?
Серёжа: Потому что раньше у нас было еще 10 человек, но… (МЫ ИХ УБИЛИ!) Ну, грубо говоря, они сами убились. Мы начинали с граффити и к этому времени мало кто «выжил». Остались самые сильные, а потом вот мы еще и девочку нашли.
И как же вам удается мирно сосуществовать? Были идеи сольных проектов?
Валера: Ты имеешь в виду, грыземся ли мы?
Серёжа: Все грызутся, это часть жизни.
Марианна: Но мы делаем очень много сольных проектов, это не мешает нам!
Как вы называете то, чем занимаетесь? Для многих стрит-арт имеет множество определений: от «вандализма» и «хулиганского искусства» до «эволюционных форм граффити».
Серёжа: Это люди нас так называют. Мы не называемся стрит-артом.
Валера: Нас, как собаку какую-то, назвали, а мы бегаем туда-сюда. Как мы себя называем? Мессии. Кто-то думает, что мы тут вообще три клоуна, а на самом деле, мы делаем очень большой вклад в искусство.
Серёжа: Мы не можем даже обозвать себя художниками, потому что каждый из нас занимается тем, чем хочет. Я, например, помимо этого люблю музыку писать, играть. Не могу назвать себя каким-то определенным словом. Все, что мне нравится – я делаю.
Марианна: Можно называть себя просто Свободным Человеком, а делать все, что ты захочешь.
Серёжа: Творец!
Валера: Да, что-то вроде творца. Вот, знаешь, раньше можно было сказать, что я был граффити-чувак. Ну, как все, которые только рисуют и больше ничего не делают. У меня была философия граффити: типа я вандалю стены, я такой же пацан, как и все пацаны на районе. Но сейчас я понимаю, что я не могу себя отнести в какую-то категорию. И каждый раз, когда нас спрашивают: «А что вы рисуете?», я даже не знаю, как это объяснить. Мы каждый раз пробуем что-нибудь новое. Мы и инсталляции разные создаем, тоже везде их пытаемся продвинуть куда-нибудь.
Так значит, вы не только рисуете?
Серёжа: Мы очень много рисуем на холстах и на бумаге. А я занимаюсь видео. Еще мы ездим автостопом! Мы любим так путешествовать. Мы не спешим. Мы получаем ответы на многие свои вопросы…
Валера: Секс с мужчинами, например!
Серёжа: Нет! Ну, люди разное рассказывают.
Марианна: Мы и с дальнобойщиками ездим, слушаем эти всякие пошлые их истории – тоже бывает любопытно. Интересные люди встречаются. Все люди интересные!
Серёжа: Валера вот у нас стихи пишет. Да мы всё делаем! В 2011 году у нас была выставка работ в галерее в Николаеве.
ТВОРЧЕСТВО vs БАБЛО
А что, по-вашему, лучше: галерейный художник, который параллельно занимается стрит-артом, или граффитчик, который делает выставки в галереях?
Серёжа: Лучше всего – это осознанный художник. Он осознает, что ему нравится. Не важно, галерист он или стрит-артист. Если это сейчас приносит ему удовольствие, остальное – не имеет значения. Могу привести пример из собственного опыта: раньше мы просто рисовали граффити, нам ничего за это не было, мы это делали просто ради развлечения. Но когда стрит-арт стал развиваться, мы поняли, что это может вырасти в нечто большее. А главное – нам приносит удовольствие сам процесс! Так же и с другими видами живописи: если я создаю картину на холсте, а потом это, допустим, повлечет за собой выставку в галерее, продажи – я не буду против, я буду только рад этому.
Изначально граффити создавалось как нечто, что станет оружием для борьбы с коммерциализацией. Вас не смущает то, что вы получаете от этого прибыль сейчас?
Валера: Да. То есть, можно сказать, что наше стрит-арт творчество уже вышло на некий коммерческий уровень, а картины – точно нет. Это полный андеграунд. Потому что мы рисуем дома, а выставляем только на каких-то забыченых выставках, в подвалах, у Сережи дома, у нас дома… Да мы где-попало эти выставки делаем! Мне кажется, наши картины пока просто созревают, еще придет их звездный час!
Серёжа: Это не часто приносит нам деньги, но нам хватает, мы справляемся. Мы не стремимся заработать ненужную кучу денег.
Работаете где-нибудь?
Серёжа: Уже нет. Я сменил множество работ. Открой газету – все, что там можно прочитать сейчас в объявлениях, я раньше уже пробовал освоить. Но сейчас, когда я зарабатываю на жизнь любимым делом, это, может, приносит мне не много денег (хотя на жизнь мне как бы хватает), но я счастлив от того, что я заработал это благодаря своему делу, я получаю наслаждение от процесса работы.
Марианна: Плохо, когда творческий человек совсем такой весь творческий и не зарабатывает на этом, а вынужден искать себе работу не по душе. Вот как Валера когда-то: целый год он работал на складе. Было и такое. Но я думаю, это очень плохо.
Валера: Какой-то чувак когда-то спросил нас: «Ыы, а где вы берете краску? И вы так много рисуете! А чё вы так много путешествуете, откуда у вас деньги?» Как будто со стороны выглядит так, вроде у нас есть какой-то спонсор, продюсер и они нас пиарят, будто мы – коммерческая организация. Но это не так.
Кстати, многих людей интересует вопрос: как вы рисуете свои работы средь бела дня?
Марианна: Все наши рисунки на стенах – легальны, не вандальны. Всё это либо создавалось в рамках какого-нибудь фестиваля, либо по заказу. Просто сейчас люди уже стали по-другому к этому относиться. Например, в 2011 году, когда мы впервые принимали участие в фестивале «Terra Futura», мы делали стрит-арт, разрисовывали арки, то люди были просто в шоке, когда мы пришли рисовать стены. Люди там и матом нас крыли, и вообще… Ну, было трудно объяснить, что это такое. Но зато когда мы закончили, дорисовали всё, потом стало просто шикарно – люди поняли, что это здорово.
Валера: Да, за полтора года мы очень много сделали. Это малый срок, но за это время так много изменилось! Люди уже как бы «заелись». Вот когда создавались наши первые рисунки, у всех была реакция бурная какая-то, ну, то есть, разная. Это их очень удивляло. А сейчас – привыкли.
ХЕРСОН, ЧАО!
А чем вы можете объяснить такой резкий апгрейд своего мастерства за такой короткий отрезок времени?
Серёжа: Да, можно заметить большую разницу в мастерстве, из-за того что мы начали путешествовать и рисовать в других городах после арок в 2011 году. Ну, одна из самых значительных работ – это для водоканала. Просто мы были не очень востребованы в Херсоне.
Серёжа: Зато в другие города приглашали, вот мы никому и не отказывали. Мы были в России и на Кавказе. Сейчас нас еще приглашают в Москву. Мы хотели в этом году поехать, но мы поняли, что пока еще не разобрались с Украиной.
Есть фидбэк из зарубежных стран? Приглашают еще куда-нибудь поработать?
Марианна: 50/50. Иногда я ищу какие-то фестивали, иногда нас ищут. Вот в Россию мы ездили – это нас нашли. У нас есть большие планы сейчас. Мы хотим рисовать в Польше или в других ближних странах.
Планируете остаться жить в Херсоне?
Серёжа: Как жизнь занесет. Кто его знает. Но мы планируем тут рисовать. А жить… Родители тут и всё такое.
Валера: Мне кажется, Херсон – это как огромная пещера, в которую иногда приезжаешь, чтобы переночевать…
Как считаете, можно ли тут остаться, чтобы развивать стрит-арт комъюнити? К слову, где, по-вашему, в Украине самое масштабное влияние уличного искусства?
(хором): В Херсоне стрит-арт комъюнити вообще отсутствует.
Валера: Но рисовать можно.
Марианна: Самое сильное, что мы видели – это в Каменец-Подольском, мы были там на фестивале и это, я считаю, самый крупный фестиваль стрит-арта в Украине. Туда приглашают стрит-артистов из разных стран, поэтому там расписана чуть ли не каждая подворотня, каждый фасад… Пусть и маленький городок, но он живет стрит-артом.
Валера: Это всё фигня, потому что туда всех завозят! Как во всех попсовых городах типа Харькова, Киева, где проходят фестивали, там так много стрит-арта только потому, что его туда привезли, а Херсон – это город людей, которые тут живут и тут же рисуют! Таких городов – сосчитать только на пальцах можно!
Марианна: Но мы же тоже не остаемся в своем городе!
Валера: Мы тут достаточно уже нарисовали и продолжаем рисовать. Мы же рисуем везде! А кто-то вообще сразу валит отсюда. Вот есть команда в Киеве одна, так они нарисовали буквально пару рисунков в своем городе, ну, несколько, даже не поездив по Украине, а потом сразу свалили за границу, потому что здесь нечего ловить.
КУМИРАМ И МРАЧНЯКАМ – НЕТ!
Признайтесь, вы кому-нибудь подражаете в живописи или кто-нибудь влияет на ваше творчество?
Серёжа: В живописи мы ориентируемся на себя, на своего внутреннего Творца.
Валера: Концепции у нас меняются когда-никогда оттого что мы увидим в Интернете, допустим, работы какого-нибудь художника, попытаемся сделать что-нибудь похожее, но похожего не бывает – у нас всё новое, все своё. У нас тогда полностью меняется стиль. У нас меняется всё вместе с событиями в жизни. Как происходит, так и изменяется. Я люблю следить за творчеством различных художников, ну, они меня вдохновляют, но технику их копировать я никогда не собирался, честно говоря.
Марианна: У нас нет такого: позаимствовать какой-то элемент техники у художника и пытаться использовать его как-то или добавлять его в свои работы и взаимодействовать… У нас есть знакомые райтеры, которые рисуют и в их творчестве можно, если знать, увидеть элементы, которые свойственны другим, известным художникам. Но мы так не делаем.
Серёжа: Ранние наши работы – граффити – это был порыв, юношеский максимализм. Когда надо было что-то добавить, чтобы это было против всего. То есть граффити – это когда ты вандалишь, ты крут, ты против системы, ты ни за кого – ты один. Но это детское, это помогает в какой-то момент самореализоваться, но не развиваться постоянно. Благодаря этому и граффити тогда у нас получалось более нестандартное, все-таки отличалось от других – граффитчики нас не понимали, потому что в то время как они все рисовали баллончиками, мы рисовали даже кистями, а Валера когда-то рисовал и сигаретным окурком. Это было людям не понятно. Позже мы поняли, что не стоит себя сдерживать в буквах – можно делать всё, что хочешь. Это был какой-то порыв, с него всё и началось.
Организаторы фестивалей часто сетуют на то, что от вас не дождешься никаких эскизов. Почему?
Марианна: Рисунки спонтанны. Мы подходим к стене, начинаем рисовать и даже не следим за этим, отходишь – уже красивая картинка. Мы почти не рисуем никаких эскизов – нет смысла, потому что мы им не следуем, это трудно, потому что на месте, где рисуешь, каждую секунду появляется еще много-много других идей. Так почему бы им не поддаться? Если мы едем на какой-то фестиваль в какой-либо город, мы, конечно, заранее придумываем приблизительную тему. Это будет зависеть от города или того, чему посвящен фестиваль, и, тем не менее, всё меняется! Остается только тема.
У вас все такое веселое, жизнерадостное… Избегаете мрачняка?
Марианна: Это всё зависит от цвета, от настроения рисунка. У нас есть такие андеграундные работы, которые мы даже в Интернет не выкладываем, очень-очень мрачные.
Серёжа: На холстах у нас могут быть совсем крышетёчные мотивы. Нет вообще никаких ограничений, можно положиться только на себя. Ну а вообще, если у тебя нет настроения (бывают периоды) и ты хочешь порисовать мрачняк – так есть куча сёл, заброшенных мест.
Валера: Если ты рисуешь мрачняк – это андеграунд. Ты со своей краской иди в какое-то поле, там ищи какие-то рельсы и рисуй этот мрачняк. Это неклассно – рисовать такое в нормальных местах. А еще неклассно – задевать какие-то остросоциальные темы, специально поднимать какие-то вопросы политические.
Серёжа: Социальные темы хорошо ночью поднимать. НО МЫ ТАКИМ ДАВНО НЕ ЗАНИМАЕМСЯ.
Марианна: Мы задеваем такие темы, но не на стенах. Стараемся не задевать. Ну, например, мы подняли вопрос о том, что люди не хотят оставаться в Херсоне, а хотят валить, потому что тут дыра и тут нечего ловить – мы разрисовали арку, в которой нарисовали другой, очень яркий мир, который всем нравится, и эта работа привлекла внимание людей – они фотографируются там, все туда заходят. Кстати, скоро мы доделаем свой видеопроект об этой арке! Это и говорит о том, что людям хочется очутиться в хорошем месте. На рисунке есть девушка, у нее в глазах там пальмы, небоскрёбы, мегаполис, но в корнях волос у неё херсонские памятники и её бабушка смотрит фотку. На самом деле, выходит, эта работа очень остросоциальная, и она очень грустная, потому что все хотят уехать отсюда. Но это не так заметно, если не задумываться или если нас не спросят, и мы не начнем объяснять.
Мы рисовали на новый год в Киеве на Майдане. Я решила нарисовать образ Украины. Я рисую персонажа, профиль, ну, нос. Я в этом ничего такого не увидела. Получилась классная работа, многие подходили и говорили, как это клёво получилось. А вот одна женщина проходила и спросила: «А ты что, грузинка?»
Серёжа: Да она расистка была!
Марианна: А я спрашиваю: «С чего вы взяли?» Она мне говорит: «Так ты же Украину рисуешь, причем тут этот нос вообще?». Даже по этим комментариям становится понятно, кто и как воспринимает искусство, кто как относится…
ИЗ ЖИЗНИ
Расскажите самые забавные случаи, которые произошли за время вашей работы вместе.
Валера: Мне вспомнился смешной случай, когда мы с Сережей когда-то ночью ходили рисовать. И он провалился в люк. Ну, это было смешно! Мы шли вандалить куда-то, пробирались через кусты – ни света, конечно, нифига! Я поворачиваюсь – вжик! – а Сереги нет! Это было реально смешно!
Марианна: Мне вспоминаются старые какие-то случаи, когда мы рисовали где-то в Херсоне, и каждый раз к нам подходила одна и та же бабулька и орала всё время: «Не трожьте мои стены, они мои! Мои! Это мои стены!». Она была реально какой-то сумасшедшей! Угрожала нам ОМОНами какими-то…
Это скорее грустный случай. Кстати, были такие?
Марианна: Обидно немного было, когда работу нашу в Харькове закрасили, в преддверии «Евро». Рисунок вообще никакого отношения к политике не имел…
Серёжа: И в Херсоне такое было. Когда была дизайн-студия «Своє». Когда туда переехала уже страховая компания, они закрасили наш рисунок и сверху повесили баннер.
Валера: Но это прошло, это всего лишь мелкие неприятности. Настоящий хоррор – это когда мы идём рисовать, а кто-то еду забыл взять! Хуже просто не придумаешь.
Серёжа: Почему? Хуже – это когда воды совсем нет.
Марианна: Не было у нас еще такого, чтоб воды не было!
Серёжа: Было! На фестиваль мы как-то летом поехали, жара! А воды нет.
Марианна: А там еще вокруг женщина какая-то ходила постоянно, кричала: «УБЕЙТЕ МЕНЯ! Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ!».
Серёжа: Ну, там воды не было, а у нас своя вода была… Художественный запас. Но это же наш запас – всех не спасешь!
Диана Блбулян, Юлия Манукян
Сергей Курочкин
Валерий Копысов
ТРИ МЕССИИ
Когда вы начали работать втроем?
Марианна: Мы создали свою арт-группу в 2011 году, летом. Мы и до этого рисовали вместе, но меньше.
Почему вас только трое в команде?
Серёжа: Потому что раньше у нас было еще 10 человек, но… (МЫ ИХ УБИЛИ!) Ну, грубо говоря, они сами убились. Мы начинали с граффити и к этому времени мало кто «выжил». Остались самые сильные, а потом вот мы еще и девочку нашли.
И как же вам удается мирно сосуществовать? Были идеи сольных проектов?
Валера: Ты имеешь в виду, грыземся ли мы?
Серёжа: Все грызутся, это часть жизни.
Марианна: Но мы делаем очень много сольных проектов, это не мешает нам!
Как вы называете то, чем занимаетесь? Для многих стрит-арт имеет множество определений: от «вандализма» и «хулиганского искусства» до «эволюционных форм граффити».
Серёжа: Это люди нас так называют. Мы не называемся стрит-артом.
Валера: Нас, как собаку какую-то, назвали, а мы бегаем туда-сюда. Как мы себя называем? Мессии. Кто-то думает, что мы тут вообще три клоуна, а на самом деле, мы делаем очень большой вклад в искусство.
Серёжа: Мы не можем даже обозвать себя художниками, потому что каждый из нас занимается тем, чем хочет. Я, например, помимо этого люблю музыку писать, играть. Не могу назвать себя каким-то определенным словом. Все, что мне нравится – я делаю.
Марианна: Можно называть себя просто Свободным Человеком, а делать все, что ты захочешь.
Серёжа: Творец!
Валера: Да, что-то вроде творца. Вот, знаешь, раньше можно было сказать, что я был граффити-чувак. Ну, как все, которые только рисуют и больше ничего не делают. У меня была философия граффити: типа я вандалю стены, я такой же пацан, как и все пацаны на районе. Но сейчас я понимаю, что я не могу себя отнести в какую-то категорию. И каждый раз, когда нас спрашивают: «А что вы рисуете?», я даже не знаю, как это объяснить. Мы каждый раз пробуем что-нибудь новое. Мы и инсталляции разные создаем, тоже везде их пытаемся продвинуть куда-нибудь.
Так значит, вы не только рисуете?
Серёжа: Мы очень много рисуем на холстах и на бумаге. А я занимаюсь видео. Еще мы ездим автостопом! Мы любим так путешествовать. Мы не спешим. Мы получаем ответы на многие свои вопросы…
Валера: Секс с мужчинами, например!
Серёжа: Нет! Ну, люди разное рассказывают.
Марианна: Мы и с дальнобойщиками ездим, слушаем эти всякие пошлые их истории – тоже бывает любопытно. Интересные люди встречаются. Все люди интересные!
Серёжа: Валера вот у нас стихи пишет. Да мы всё делаем! В 2011 году у нас была выставка работ в галерее в Николаеве.
ТВОРЧЕСТВО vs БАБЛО
А что, по-вашему, лучше: галерейный художник, который параллельно занимается стрит-артом, или граффитчик, который делает выставки в галереях?
Серёжа: Лучше всего – это осознанный художник. Он осознает, что ему нравится. Не важно, галерист он или стрит-артист. Если это сейчас приносит ему удовольствие, остальное – не имеет значения. Могу привести пример из собственного опыта: раньше мы просто рисовали граффити, нам ничего за это не было, мы это делали просто ради развлечения. Но когда стрит-арт стал развиваться, мы поняли, что это может вырасти в нечто большее. А главное – нам приносит удовольствие сам процесс! Так же и с другими видами живописи: если я создаю картину на холсте, а потом это, допустим, повлечет за собой выставку в галерее, продажи – я не буду против, я буду только рад этому.
Изначально граффити создавалось как нечто, что станет оружием для борьбы с коммерциализацией. Вас не смущает то, что вы получаете от этого прибыль сейчас?
Валера: Да. То есть, можно сказать, что наше стрит-арт творчество уже вышло на некий коммерческий уровень, а картины – точно нет. Это полный андеграунд. Потому что мы рисуем дома, а выставляем только на каких-то забыченых выставках, в подвалах, у Сережи дома, у нас дома… Да мы где-попало эти выставки делаем! Мне кажется, наши картины пока просто созревают, еще придет их звездный час!
Серёжа: Это не часто приносит нам деньги, но нам хватает, мы справляемся. Мы не стремимся заработать ненужную кучу денег.
Работаете где-нибудь?
Серёжа: Уже нет. Я сменил множество работ. Открой газету – все, что там можно прочитать сейчас в объявлениях, я раньше уже пробовал освоить. Но сейчас, когда я зарабатываю на жизнь любимым делом, это, может, приносит мне не много денег (хотя на жизнь мне как бы хватает), но я счастлив от того, что я заработал это благодаря своему делу, я получаю наслаждение от процесса работы.
Марианна: Плохо, когда творческий человек совсем такой весь творческий и не зарабатывает на этом, а вынужден искать себе работу не по душе. Вот как Валера когда-то: целый год он работал на складе. Было и такое. Но я думаю, это очень плохо.
Валера: Какой-то чувак когда-то спросил нас: «Ыы, а где вы берете краску? И вы так много рисуете! А чё вы так много путешествуете, откуда у вас деньги?» Как будто со стороны выглядит так, вроде у нас есть какой-то спонсор, продюсер и они нас пиарят, будто мы – коммерческая организация. Но это не так.
Кстати, многих людей интересует вопрос: как вы рисуете свои работы средь бела дня?
Марианна: Все наши рисунки на стенах – легальны, не вандальны. Всё это либо создавалось в рамках какого-нибудь фестиваля, либо по заказу. Просто сейчас люди уже стали по-другому к этому относиться. Например, в 2011 году, когда мы впервые принимали участие в фестивале «Terra Futura», мы делали стрит-арт, разрисовывали арки, то люди были просто в шоке, когда мы пришли рисовать стены. Люди там и матом нас крыли, и вообще… Ну, было трудно объяснить, что это такое. Но зато когда мы закончили, дорисовали всё, потом стало просто шикарно – люди поняли, что это здорово.
Валера: Да, за полтора года мы очень много сделали. Это малый срок, но за это время так много изменилось! Люди уже как бы «заелись». Вот когда создавались наши первые рисунки, у всех была реакция бурная какая-то, ну, то есть, разная. Это их очень удивляло. А сейчас – привыкли.
ХЕРСОН, ЧАО!
А чем вы можете объяснить такой резкий апгрейд своего мастерства за такой короткий отрезок времени?
Серёжа: Да, можно заметить большую разницу в мастерстве, из-за того что мы начали путешествовать и рисовать в других городах после арок в 2011 году. Ну, одна из самых значительных работ – это для водоканала. Просто мы были не очень востребованы в Херсоне.
Серёжа: Зато в другие города приглашали, вот мы никому и не отказывали. Мы были в России и на Кавказе. Сейчас нас еще приглашают в Москву. Мы хотели в этом году поехать, но мы поняли, что пока еще не разобрались с Украиной.
Есть фидбэк из зарубежных стран? Приглашают еще куда-нибудь поработать?
Марианна: 50/50. Иногда я ищу какие-то фестивали, иногда нас ищут. Вот в Россию мы ездили – это нас нашли. У нас есть большие планы сейчас. Мы хотим рисовать в Польше или в других ближних странах.
Планируете остаться жить в Херсоне?
Серёжа: Как жизнь занесет. Кто его знает. Но мы планируем тут рисовать. А жить… Родители тут и всё такое.
Валера: Мне кажется, Херсон – это как огромная пещера, в которую иногда приезжаешь, чтобы переночевать…
Как считаете, можно ли тут остаться, чтобы развивать стрит-арт комъюнити? К слову, где, по-вашему, в Украине самое масштабное влияние уличного искусства?
(хором): В Херсоне стрит-арт комъюнити вообще отсутствует.
Валера: Но рисовать можно.
Марианна: Самое сильное, что мы видели – это в Каменец-Подольском, мы были там на фестивале и это, я считаю, самый крупный фестиваль стрит-арта в Украине. Туда приглашают стрит-артистов из разных стран, поэтому там расписана чуть ли не каждая подворотня, каждый фасад… Пусть и маленький городок, но он живет стрит-артом.
Валера: Это всё фигня, потому что туда всех завозят! Как во всех попсовых городах типа Харькова, Киева, где проходят фестивали, там так много стрит-арта только потому, что его туда привезли, а Херсон – это город людей, которые тут живут и тут же рисуют! Таких городов – сосчитать только на пальцах можно!
Марианна: Но мы же тоже не остаемся в своем городе!
Валера: Мы тут достаточно уже нарисовали и продолжаем рисовать. Мы же рисуем везде! А кто-то вообще сразу валит отсюда. Вот есть команда в Киеве одна, так они нарисовали буквально пару рисунков в своем городе, ну, несколько, даже не поездив по Украине, а потом сразу свалили за границу, потому что здесь нечего ловить.
КУМИРАМ И МРАЧНЯКАМ – НЕТ!
Признайтесь, вы кому-нибудь подражаете в живописи или кто-нибудь влияет на ваше творчество?
Серёжа: В живописи мы ориентируемся на себя, на своего внутреннего Творца.
Валера: Концепции у нас меняются когда-никогда оттого что мы увидим в Интернете, допустим, работы какого-нибудь художника, попытаемся сделать что-нибудь похожее, но похожего не бывает – у нас всё новое, все своё. У нас тогда полностью меняется стиль. У нас меняется всё вместе с событиями в жизни. Как происходит, так и изменяется. Я люблю следить за творчеством различных художников, ну, они меня вдохновляют, но технику их копировать я никогда не собирался, честно говоря.
Марианна: У нас нет такого: позаимствовать какой-то элемент техники у художника и пытаться использовать его как-то или добавлять его в свои работы и взаимодействовать… У нас есть знакомые райтеры, которые рисуют и в их творчестве можно, если знать, увидеть элементы, которые свойственны другим, известным художникам. Но мы так не делаем.
Серёжа: Ранние наши работы – граффити – это был порыв, юношеский максимализм. Когда надо было что-то добавить, чтобы это было против всего. То есть граффити – это когда ты вандалишь, ты крут, ты против системы, ты ни за кого – ты один. Но это детское, это помогает в какой-то момент самореализоваться, но не развиваться постоянно. Благодаря этому и граффити тогда у нас получалось более нестандартное, все-таки отличалось от других – граффитчики нас не понимали, потому что в то время как они все рисовали баллончиками, мы рисовали даже кистями, а Валера когда-то рисовал и сигаретным окурком. Это было людям не понятно. Позже мы поняли, что не стоит себя сдерживать в буквах – можно делать всё, что хочешь. Это был какой-то порыв, с него всё и началось.
Организаторы фестивалей часто сетуют на то, что от вас не дождешься никаких эскизов. Почему?
Марианна: Рисунки спонтанны. Мы подходим к стене, начинаем рисовать и даже не следим за этим, отходишь – уже красивая картинка. Мы почти не рисуем никаких эскизов – нет смысла, потому что мы им не следуем, это трудно, потому что на месте, где рисуешь, каждую секунду появляется еще много-много других идей. Так почему бы им не поддаться? Если мы едем на какой-то фестиваль в какой-либо город, мы, конечно, заранее придумываем приблизительную тему. Это будет зависеть от города или того, чему посвящен фестиваль, и, тем не менее, всё меняется! Остается только тема.
У вас все такое веселое, жизнерадостное… Избегаете мрачняка?
Марианна: Это всё зависит от цвета, от настроения рисунка. У нас есть такие андеграундные работы, которые мы даже в Интернет не выкладываем, очень-очень мрачные.
Серёжа: На холстах у нас могут быть совсем крышетёчные мотивы. Нет вообще никаких ограничений, можно положиться только на себя. Ну а вообще, если у тебя нет настроения (бывают периоды) и ты хочешь порисовать мрачняк – так есть куча сёл, заброшенных мест.
Валера: Если ты рисуешь мрачняк – это андеграунд. Ты со своей краской иди в какое-то поле, там ищи какие-то рельсы и рисуй этот мрачняк. Это неклассно – рисовать такое в нормальных местах. А еще неклассно – задевать какие-то остросоциальные темы, специально поднимать какие-то вопросы политические.
Серёжа: Социальные темы хорошо ночью поднимать. НО МЫ ТАКИМ ДАВНО НЕ ЗАНИМАЕМСЯ.
Марианна: Мы задеваем такие темы, но не на стенах. Стараемся не задевать. Ну, например, мы подняли вопрос о том, что люди не хотят оставаться в Херсоне, а хотят валить, потому что тут дыра и тут нечего ловить – мы разрисовали арку, в которой нарисовали другой, очень яркий мир, который всем нравится, и эта работа привлекла внимание людей – они фотографируются там, все туда заходят. Кстати, скоро мы доделаем свой видеопроект об этой арке! Это и говорит о том, что людям хочется очутиться в хорошем месте. На рисунке есть девушка, у нее в глазах там пальмы, небоскрёбы, мегаполис, но в корнях волос у неё херсонские памятники и её бабушка смотрит фотку. На самом деле, выходит, эта работа очень остросоциальная, и она очень грустная, потому что все хотят уехать отсюда. Но это не так заметно, если не задумываться или если нас не спросят, и мы не начнем объяснять.
Мы рисовали на новый год в Киеве на Майдане. Я решила нарисовать образ Украины. Я рисую персонажа, профиль, ну, нос. Я в этом ничего такого не увидела. Получилась классная работа, многие подходили и говорили, как это клёво получилось. А вот одна женщина проходила и спросила: «А ты что, грузинка?»
Серёжа: Да она расистка была!
Марианна: А я спрашиваю: «С чего вы взяли?» Она мне говорит: «Так ты же Украину рисуешь, причем тут этот нос вообще?». Даже по этим комментариям становится понятно, кто и как воспринимает искусство, кто как относится…
ИЗ ЖИЗНИ
Расскажите самые забавные случаи, которые произошли за время вашей работы вместе.
Валера: Мне вспомнился смешной случай, когда мы с Сережей когда-то ночью ходили рисовать. И он провалился в люк. Ну, это было смешно! Мы шли вандалить куда-то, пробирались через кусты – ни света, конечно, нифига! Я поворачиваюсь – вжик! – а Сереги нет! Это было реально смешно!
Марианна: Мне вспоминаются старые какие-то случаи, когда мы рисовали где-то в Херсоне, и каждый раз к нам подходила одна и та же бабулька и орала всё время: «Не трожьте мои стены, они мои! Мои! Это мои стены!». Она была реально какой-то сумасшедшей! Угрожала нам ОМОНами какими-то…
Это скорее грустный случай. Кстати, были такие?
Марианна: Обидно немного было, когда работу нашу в Харькове закрасили, в преддверии «Евро». Рисунок вообще никакого отношения к политике не имел…
Серёжа: И в Херсоне такое было. Когда была дизайн-студия «Своє». Когда туда переехала уже страховая компания, они закрасили наш рисунок и сверху повесили баннер.
Валера: Но это прошло, это всего лишь мелкие неприятности. Настоящий хоррор – это когда мы идём рисовать, а кто-то еду забыл взять! Хуже просто не придумаешь.
Серёжа: Почему? Хуже – это когда воды совсем нет.
Марианна: Не было у нас еще такого, чтоб воды не было!
Серёжа: Было! На фестиваль мы как-то летом поехали, жара! А воды нет.
Марианна: А там еще вокруг женщина какая-то ходила постоянно, кричала: «УБЕЙТЕ МЕНЯ! Я ХОЧУ УМЕРЕТЬ!».
Серёжа: Ну, там воды не было, а у нас своя вода была… Художественный запас. Но это же наш запас – всех не спасешь!
Диана Блбулян, Юлия Манукян
Йоган Бубин
