Как вы относитесь к фестивалю «Лютий/Февраль»?

Много шума из ничего. Ну, постояло три человека возле мемориальной таблички Мейерхольда, ну, собрались 10 человек, почитали что-то, ну и что?

Что конкретно не нравится в новой драме?

Засилье мата. Ну, есть семьи, где мат – это норма. Но это же исключение. Когда мы слушает эти «тексты», нам всем неловко. Взять, к примеру, Яблонскую. Если бы она не погибла, кто бы ее ставил? А так сразу стала популярной и люди, которые ее ставят, делают себе мощный пиар на этом (имеется в виду Евгений Марковский – прим. автора). В пьесе все ругаются: папа, мама, дочка (чуть ли не проститутка), рабочий, который у них в квартире клеит обои, и даже бабушка-монашка – тоже в конце всех посылает на хер. И ты сидишь в шоке просто. Кому это надо? А потом объясни ребенку, что ругать нехорошо. Как нехорошо, если на сцене – такое в порядке вещей?

Далеко не все современные пьесы используют такое количество ненормативной лексики. Вот театр из Перми привозил Макдонаха – успех был феноменальный. Он вам тоже не угодил?

Макдонах есть Макдонах. Я не против современной драматургии. У меня в репертуаре 12 пьес современных драматургов. Этот очень мощно. Мы были на телевидении с этой, как ее, которая поставила со Станиславом Моисеевым, руководителем театра им. Франка, пьесу по Н. Кулишу (имеется в виду Наталья Ворожбит и ее пьеса «Квитка Будяк» – прим. автора). Сидим я и Анатолий Крым – современный драматург, правда, уже в возрасте, пишет, кстати, неплохие пьесы, у нас идут его «Откуда берутся дети» и «Исповедь старого бабника». А она: «Я не знаю такого драматурга». Хотел я сказать: «Это тебя еще не знают, а его знают уже все театры». Ну, нельзя же так заявлять. Я после этого просмотрел ее пьесы. Для лаборатории это интересно. Для большой сцены – сомневаюсь. Ну, мы сами написали пьесу о Кулише. Кстати, он теперь очень актуально звучит, революционно в нынешнем контексте. Легко провести параллели.

А как вы сотрудничаете с современными драматургами? Я с ними в постоянном контакте. Наш театр одним из первых начал с ними работать. 10 лет назад я впервые на «Мельпомену» привез драматургов и режиссеров из Москвы, Киева, Белоруссии. Посадил их вместе, мол, давайте, ребята, договариваться, у нас голод на хорошие пьесы. Тогда не договорились: драматурги сказали: «Вы, режиссеры – бездари, ничего путного не поставите». Скандал на фестивале. Я был уже и не рад, что устроил все это. На следующий год драматурги уже привезли свои пьесы, начали читать и процесс пошел. Сегодня мы завалены такими пьесами. А насколько выгодно работать с современными авторами? Я заключаю договор непосредственно с автором, плачу ему 3-4% и не морочу себе голову с ВААПом (Всесоюзным агентством по авторским правам). Сегодня существует 10 фирм, которые получили лицензии на сбор авторских прав. И мне каждый день приходят письма с требованиями: «Платите только мне». А там суммы грандиозные. Я зарабатываю 3 миллиона в год. Из этих денег я должен отдать 20% - это 600 тыс. И я отдаю, причем непонятно куда, на руках у меня – никаких документов. Когда я еду с гастролями за рубеж, а там с этим строго, у меня спрашивают: «А где права на эту постановку?» А у меня их нет! А с автором у меня договор. Это Шекспира ставить хорошо – преемников у него нет, отчислять некому. А при живом раскрученном драматурге (или при наличии приемников) я должен выкупить право на постановку за 5 000 долларов, а потом еще отдавать проценты с выручки. А где их взять?

Я наблюдаю за процессом. Развитие, конечно, идет. Вот фестиваль «Драма.ua» образовался. Но меня бесит, что это такой междусобойчик: собрались, рассказали, поплакали, написали. Подождите, а где театр? Вы сами для себя написали? Надо с театром собираться, ему предлагать. Есть такой одесский драматург Мардань. Вот у кого промоушн поставлен! Он влез везде, при том, что и пьесы слабоваты, и сюжеты скомпилированы. Но в России уже фильм снимают по его пьесе. Так его представитель минимум 2 раза в месяц меня тревожит – прочитал ли я его творения. Так и остальным надо делать. В Украине – 120 профессиональных театров, отдай им свои пьесы. А так, сами для себя… Ну, организовал Андрей Май Центр Мейерхольда… А почему он у нас не работает? Потому что не получилось. Я же его не выгонял. Его актеры не приняли. А ты давай, иди в театр, мы тебе поможем сделать что-то достойное. Но нет, когда масштаб меньше, работать гораздо легче, не так много надо преодолевать.

То есть, проблема в том, что г-н Май не «тянет» профессиональный театр?

С другой стороны, его приблизил к себе Моисеев. Мы со Станиславом, кстати, многолетние друзья. Когда Моисеев называет Мая режиссером, я не соглашаюсь – он пока выпустил два спектакля. Сергей Павлюк (режиссер театра им. Н. Кулиша) за это время выпустил 40! И Павлюка они не принимают – он, видите ли, малокультурен. А Май, значит, высококультурен… Извините, но вам до Павлюка еще надо чихать. Он растет, у него масса идей, приходится даже сдерживать. У него на два года вперед уже все расписаны. Он реально вытягивает театр. Раньше театр был актерский, теперь – режиссерский. Та же ситуация и в театре Франка. Богдан Ступка был прекрасный актер и делал все под себя. Так же, как Хостикоев с Бенюком. А сегодня зритель хочет мысль, квинтэссенцию – а за этим уже к режиссеру. На самом деле, серьезной режиссуры в Украине мало. Считается, что кассовый спектакль – это комедия. А я говорю, что кассовый спектакль – это хороший спектакль. Зритель – не дурак. У нас уже третий год идет пьеса «Дело№…» по Достоевскому. Я вдруг увидел в театре другую публику – более интеллигентную, что ли. Другие лица, другой внешний вид… Раньше они в наш театр – ни ногой. Что-то и нас меняется.

По поводу актуальности. 29 декабря выпустили спектакль Влады Белозеренко «Свіччене весілля». А там по сюжету – в Киеве польские и ливонские паны требуют денег и в конце звучит призыв «Подымайся, Киев!». У меня в зале – представители власти, представляете? Я им говорю: «Это же классика!». Но все равно мы его сейчас не показываем… Слишком актуально.

Информация о театре им. Н Кулиша: http://teatrkulisha.org/

текст: Юлия Манукян