На фестивале только и разговоров, что о... будущем театра. Мне совсем не хочется уходить в эту тему, по многим причинам. Прежде всего, потому, что театр для меня – процесс, динамика которого разнообразна и непредсказуема. Будущее (как предмет аналитических дискуссий) предполагает некий результат, определённую, устойчивую, плоскость. Я же нахожу удовольствие в наблюдении за многочисленными векторами современной драмы, за постоянной сменой приоритетов и форм.


                                                                                        

В этом году на фестивале было действительно много постановок-открытий, неожиданных находок в сценографии, подаче и адаптации текстов. 

Начну со спектакля "Буна" (реж. Давид Петросян, Национальный академический драматический театр им. И. Франка). Особо отметила звуковое оформление. Музыка – отдельный мир, не параллельный действу, наоборот – полноценный его участник. Голос девушки (грим – + один комплимент), несколько магических инструментов, и вот – акценты расставлены: бегут горные реки, шепчут деревья, шуршат травы, плачут дети, поют птицы. Больше ничего не нужно – совершенный, выверенный до ноты, и такой эффектный, звуковой минимализм. Слышу, живу, верю, чувствую абсолютно все интонации и переходы. Дополняет эффект лаконичность и ёмкость деталей: висящий на палке крестик, сброшенный платок, горящие у зеркала свечи... Из этой истории уже не уйти, она увлекает, держит и остаётся надолго.

Женщина никогда не бывает одна. За ней целой колонной стоят поколения униженных, уставших, угнетённых страхами, матерей и бабушек.
Бесконечная цепь людей, простреленных одной, сквозной, пулей, которая летит из жизни в жизнь, отравляет разум, лишает воли. И, если вдруг, через много веков, кто-то, набравшись невероятной, почти фантастической смелости, схватит пулю рукой и скажет, что это всего лишь не прополотая картошка, с утра не доенная корова, не испеченный кулич, ей не поверят. Потому что тяжело и больно было всегда, потому что камень всё катится вниз, пока не уйдешь в землю.
Спектакль "Буна" именно об этом.

Рецензия здесь.


 Фото Стас Остроус 


Иван Урывский - "Одруження. Цілком неймовірна подія" (Одесский академический украинский музыкально-драматический театр им. В. Василька) общается со зрителем на своём, уникальном, сценическом языке, который хочется изучать.

На первый взгляд, ничего не предвещало какого-либо новаторства – колодец, бревна, коса, рубахи. Этника, ясно-понятно, довольно простой визуальный инструмент. Плавно, совершенно незаметно, как-то даже мистически, все предметы начинают вплетаться в сюжет, разрастаться и полностью захватывать внимание. В какой-то момент забываешь о тексте (такое со мной бывает крайне редко - режим "филолог" автоматически запущен всегда) - слова рассеиваются, уступают движениям. Пластика уводит на космическую глубину, ещё немного, и - "бездна". Привет, подсознание. И тут вступает звук (так и не удалось узнать название инструмента - плюс одна загадка к общей магии) - струны, ложки, голоса. Почти античный речитатив. Всё течёт и завораживает, ритм нарастает и вдруг полностью исчезаю в этой провокации. Больше ничего не существует - невероятный аудиальный кайф. Можно беспрепятственно путешествовать в любое измерение. Открыла для себя новую форму медитации. Подсела, собираюсь в Одессу на премьеру "Прекрасного рогоносця". 

Отчаянное одиночество, затравленные души, бесплодность – пустота выбора, мучительная брачная цепь. Свадебное платье, как замерший паук, висело над сценой, коса чёрной змеей опутывала действо. И вот, посреди магии, запел вдруг истерически надрывный, фантастический инструмент, о который разбивались крики, мольбы, вопросы. Эти две минуты я забывала дышать – пусть только звучит и не кончается.

Рецензия здесь.

 

 Фото Вадим Гнидаш    

В работах Ивана Урывского и Давида Петросяна я отметила общую тенденцию – создать атмосферу, плотно заполнить пространство энергией, вовлечь зрителя в некое шаманство. При этом, у каждого из них – свой ритм и стиль.                             

Особого внимания достоин символизм в постановках Тамары Труновой и Стаса Жиркова.

На материале спектаклей "Паляванне на себе" (Республиканский театр белоусской драматургии) и "Погані дороги" (Киевский академический театр драмы и комедии на левом берегу Днепра) можно проводить отдельное, полноценное, исследование по декодированию аллюзий и скрытых смыслов. Действие начинается не тогда, когда (слёзно или с угрозами) просят отключить мобильные телефоны, а сразу же – с первой детали, которую видишь на сцене. Понимаешь – будет тонко, надо удержать нить.

Подробно о сценографии в "Поганих дорогах" Тамары Труновой я писала в рецензии, но, конечно же, охватить весь объём многочисленных знаков и штрихов просто нереально.
Чего стоит одна только отсылка к фильму "Миф" ( реж. - Леонид Кантер и Иван Ясный) об известном украинском оперном певце - Василии Слипаке, погибшем в одном из боев в АТО. Изысканные костюмы и шляпы-котелки (вместо ожидаемого камуфляжа) – своего рода дань памяти. "Миф" – позывной бойца, но здесь я тоже на него откликаюсь. Мы теряем лучших. Что может быть больнее? 

Фото Стас Остроус 

Постановка "Паляванне на сябе" разочаровала поверхностной подачей образов.
Главный персонаж, Зилов, в пьесе Александра Вампилова – глубокий интроверт, потерянный и самоотверженный, деспотичный и жалкий. Он будто беспрерывно бьёт кулаками стекла, они рассыпаются, и, за секунду, вырастают вновь – человек в звенящем вакууме, им же созданном.
Трагичность его состояния – на грани потери рассудка, но этого надрыва в спектакле я не почувствовала. Ироничность текста Вампилова, в угоду энтертейнменту, легко трансформировалась в комедию.

 

Фото Стас Остроус 

Но вернусь, всё же, к форме и сценографии. Здесь однозначно есть, что раскрывать. Стена с серой плиткой, и вдруг – прорывается дерево. След живого начала в замершей душе? Листьев нет, как и ответа на вопрос: пустит ли оно побеги, или уже безвозвратно засохло и умерло? Запомнились лица, закрытые тарелками, - крутая иллюстрация примитивных потребностей. "Человек - желудок" – это просто, без экзистенциальных терзаний, без охоты за ускользающими смыслами. Голубые утки – снова недоумение. Есть ли связь с голубым стволом дерева? Что это - "голубые мечты", погоня за пасторальной идиллией или уже "посиневший труп" всех несбывшихся надежд, окончательная невозможность прийти к себе настоящему?

     Фото Стас Остроус                                                                                                                                                            

Оценила так же элементы "site-specific" в камерном спектакле Анны Огий "Холодна м’ята" (Украинский малый драматический театр). Неожиданно приятно было ощутить мятную прохладу при входе в привычно душный зал под крышей. Появилось трепетное предвкушение, сопричастность с тайной. 


Увидела необыкновенного Нюру и меня увлекли чеховские аллюзии (почему-то): маленький, ничтожный, человек, но с какими же глазами! Захотелось спрятаться в его уютно-унылую шинель, уйти от клоунады женщин, обступивших плотным кольцом. Нюра достал нож и разрезал истерику. В самом деле, «ну зачем ты эти колени выбрасываешь?»


Третий сюжет вышел, наконец, из сумрака двух предыдущих. Смотрела, видела, слушала. В воздухе мелькнула легкость, подняла парус маленькой лодки. Заговорил мальчик - просто, тихо, вкрадчиво. Между мной и словами больше не было ничего лишнего…

Рецензия здесь.



 

 Мельпомена 2019 показала шокированным (а иногда – и откровенно возмущённым) зрителям совершенно иной театр – непредсказуемый, дерзкий, способный ранить. Например, "Кицюня" Максима Голенко (Дикий театр), буквально взорвала зал, вызвала шквал противоречивых эмоций.



Споры не утихают – о них говорят, к ним возвращаются в мыслях, запущен процесс бурных рефлексий. Вижу совершенно очевидный, решительно проложенный, путь к свежему/тяжёлому/разному, живому, "ново-драмовскому" воздуху, которого, точно знаю, многие очень ждали на херсонской сцене.

 

Особенно радует, что неизбежное переосмысление современной драмы происходит через тексты Натальи Ворожбит, Веры Маковей, Натальи Блок, Павла Арье, Марины Смелянец, Виталия Ченского. Я писала о том, что мне интересна нелинейность театрального процесса, поэтому не думаю о его будущем, но в этих именах оно точно звучит.

Списки предпочтений, неодобрения и пожеланий

 Thank List (всем спасибо)

1. Очевидный критерий роста фестиваля – постановки режиссёров, которые, без преувеличения, задают вектор развития современного украинского театра, а именно: "Погані дороги" Тамары Труновой, "Буна" Давида Петросяна, "Одруження. Цілком неймовірна подія" Ивана Урывского, "Кицюня" Максима Голенко, "Отелло/ Україна/Фейсбук" Стаса Жиркова.

2. Лаба 18+. Читки пьес Натальи Блок (и не только) открывают зрителю особый формат театра, помогают увидеть другие грани новой, актуальной, драматургии, по-настоящему погрузиться в текст. Лаборанты сбрасывают "бомбы" на привычные театральные шаблоны.

3. Смелость организаторов фестиваля.

Александр Книга, оcобое спасибо Вам за "Кицюню" (Дикий театр) и за "Погані дороги" (Киевский академический театр драмы и комедии на левом берегу Днепра). Уверена, адепты "новой драмы" смотрели и не верили, что такие провокационно-резкие постановки случились на "Мельпомене". Дикий, "лютый", респект. Ждём ещё!

 
No Way List (не очень)

1. Cиндром "overdramatic". На мой взгляд, погружение в сюжет возможно лишь тогда, когда актёры живут на сцене, передают энергию пьесы максимально естественно. Прекрасный пример – спектакль Стаса Жиркова "Паляванне на сябе" (Республиканский театр белорусской драматургии). Идеально расставлены акценты, каждый жест и слово - абсолютно оправдано и уместно. А гротескно-надрывная, подача первого эпизода в постановке "Холодна м’ята" (Украинский малый драматический театр) помешала оценить последующие (однозначно более качественные) сцены. К очень крутому тексту Григора Тютюнника пришлось пробираться через этот надрыв.

2. Есть ощущение передозировки этно-тематикой. Назвала это синдромом "СВР" (свадьба, венок, рушнык). Значительный процент фестивального контента (разного уровня качества) - именно об этом.


Сочетание традиций и современности – очень тонкий процесс, потому что всегда есть риск ухода в пропаганду, в отчаянный, конъюнктурный "гопак ". Но при определённом подходе, на филигранных сплетениях, может получиться органичный, глубокий баланс - актуальный драматический интертекст.

Такую цельность я увидела в постановке Давида Петросяна "Буна" (Национальный академический драматический театр им. И. Франка).  
                                                   

 Wish list (чего ожидаем от следующей Мельпомены)

1. "Психоз 4.48", режиссёр - Роза Саркисян (Театр Актор)

2. "Собачья будка. Антиутопия из жизни молчаливого большинства", режиссёр - Влад Троицкий (ЦСИ "Дах")

3. НеоОпера-ужас"Hamlet", режиссёр - Ростислав Держипильский (Ивано-Франковский национальный академический драматический театр им. Ивана Франка) 

Лучшие рецензии на ФБ от наших резидентов (выбор редакции):

Юлия Манукян

Странным образом связались у меня три спектакля – "Охота на себя"(по Вампилову, Белоруссия, реж. Стас Жирков), "Отелло/Украина/Фейсбук"Pavlo Arie и Марина Смилянец, театр  "Золотые ворота", реж. Стас Жирков) и "Антигона" Софокла в исполнении Бируте Мар (Литва). Через трагедию, вернее, попытку ею обозначить в наглом шуме буффонады.
Драматическая история Вити Зилова ("Охота на себя"), сведенная к хронике страданий менеджера среднего звена (непростые будни офисного планктона), апгрейженая до полной потери изначально заложенных смыслов и поданная, безусловно, ярко. Но с явным страхом перед трагедией. Только-только она проклюнулась в агонии последнего эпизода… Но выброшенная в воздух из могильного гравия рука в характерном зомби-жесте быстро задавила нахлынувшую было эмпатию. Это не постмодернисткое прочтение, нет, как меня уверяли. Это адаптация под заводной, очень коммерческий и умеренно-грустный продукт. Спасибо, пофрустрировали. "Утиная охота" Вампилова никому особо не давалась – экзистенциализм почти всегда заменялся выпуклой бытовухой. А здесь и подавно ушли почти в водевиль.



"Отелло/Украина/Фейсбук" с тем же режиссером получилась посложнее. Многомерный, метанарративный, очень плотно упакованный метафорами, ссылками (историческими и литературными), техниками и разнообразными медиа продукт. Люблю такие нелинейные вещи – ты двигаешься одновременно в нескольких измерениях, по воле авторов и собственно воображения/бэкграунда.
Вместо скучной логики ''прогрессирующего'' повествования – хаотичная (внешне) игра вещей и явлений. Культовый уже стейтмент Зо Леонард, "отвратительные подробности" наших политических реалий,
"плач" рожениц, зае…ся платить за каждый предродовой чих, адская смесь всего, что нас молотит в фарш. Злая ирония, жесткий стеб, неожиданная интимность личных признаний (фб-формата, где даже искренняя слеза – это всего лишь likehunting) – лабиринт, по которому бродить в кайф, а выход – не в веселый эпилог лихо отбарабаненных "ключевых месседжей эпохи", а в подлинную трагедию.
Первая на моей памяти арт-рефлексия на тему Голодомора, не вызвавшая у меня отторжение. Звук этих трущихся друг о друга тарелок, размазанная по ним кровь – четкая аллюзия к Гойе и его  "Сатурну, пожирающему своих детей" - так  "жрали" нас во все тоталитарные времена. Скачок, резкость которого многих вывернула наизнанку. Поржать, а потом получить удар в солнечное сплетение – прием избитый, но точно срабатывает только на "тончаках ". Вот так мы и качались на весах разнообразных мук – от лайтовых до маловыносимых.



Кому-то не зашел пост-финал в виде кастинга на роль Отелло. Мне же как раз и не хватило бы последнего ''ножа'' в виде этой попытки
"родить трагедию из духа постмодернизма" (перефразируя Ницше). Шекспир, дважды лауреат Ленинской премии и т.п. и т.д… Повеяло такой родной пелевинщиной, что аж потеплело в холодно-оценивающей груди.
Ну, и трагический канон – "Антигона". О добровольном принятии А(и)да – за отказ от жизни без чести. Казалось бы, что нового? Да ничего. Все тот же героический посыл, "идущие на смерть", жертва, наказание, искупление. Довлеющий рок. Но Бируте, сыгравшая всех персонажей, вдохнула жизнь в классическую схему античного мифа. Подыграв ей минимализмом фонового монохрома (на экране), аскетичным символизмом хора (речитатив на греческом как ни странно органичен, и без перевода понятен этот надрыв и обреченность). Их лица-маски (без масок, но воспринимаются именно так), умножающиеся в финале до бесконечности – и есть рок. То кликушествующий, то философствующий. А то и просто подбивающий на глупости – жесткой забавы ради. И люди послушно спускаются в Аид.



Этим страданиям тысячи лет. Они гротескны, мифологичны, мало отягощены развлекательной бытовухой. Однако зрители после спектакля еще долго удивлялись сами себе – почему это цепляет. Не в одном же мастерстве актрисы и эффектности сценографии дело. Это всего лишь рамка…

В общем, не первая и не последняя попытка актуализировать античные сюжеты. Версия Бируте – одна из достойных. Что еще подкупило: естественность при смене персонажей и настроений. Все на единой ноте, без резких переходов. В то же время они есть – от экспрессивных стенаний до почти безынтонационной декламации. От откровенного актерства до сдержанной пластики.
Мы все большие иронисты. Нужна ли нам трагедия в таком незамутненном виде? Вопрос. Тут жанрово не сильно поскачешь. Но если уж браться за нее, то планочку надо держать. Или ограничиться насмешкой и не превращать попытку драматурга заглянуть в бездну в ковыряние честолюбивых струпьев.

Марина Насека:

"Погані дороги", текст - Наталья Ворожбит (Natalia Vorozhbyt), режиссёр - Тамара Трунова

Плохие дороги - это не о ямах и буграх. Плохие дороги - те, что никуда не ведут. Наотмашь, к безысходности, без всякой анестезии. Война - это не о подвигах, не о героях и флагах, которыми так удобно закрыться от чужой крови и смертей. Война - это о том, что остаётся от тебя, когда нет опор, защитных границ и привычных рамок.
Перекос реальности, который невозможно принять. Все социальные схемы, закрытые гештальты, удобные костыли морали больше не помогают.


 Фото Стас Остроус  

Может показаться, что, посреди взрывов, пулемётных очередей, унижений и подлостей, главное - выжить физически, призвать глубинные инстинкты, чтобы уцелеть. Этот спектакль ставит такую цель под сомнение: что останется внутри, когда последнее человеческое будет стерто? Если перестанешь чувствовать, хоть что-нибудь ощущать, где тогда искать те крошки, по следам которых можно вернуться к себе? Да и можно ли?

Отдельно хочу отметить визуальное оформление. С первого взгляда стало ясно, что слоёв будет много. 
Горка - только вниз. До уютного кресла перед телевизором никому так и не удалось добраться. Иконы здесь бессильны. Иногда, один или два раза всего, над ними зажигался свет и тут же угасал. 
Машина без колёс - они не нужны, по этим дорогам никуда не доехать. Их отчаянно мечтают стереть из памяти, но не могут. 
Гроб на капоте/ ванна - очень сильно. Каждый возит с собой смерть - близких, чужих, свою собственную. От этого не избавиться, не отмыться. 
За меткие отсылки к полотнам (заголовкам) - особый респект. И даже совковый песенный хайп я оценила. Без этих контекстных колебаний постановка многое потеряла бы.


 Фото Стас Остроус    

Структурно пьеса разделена на 6 историй, из отдельных сюжетов вырастает кровавый мак... боли? памяти? прощения?

UPD.: Вокруг спектакля много споров в плоскости  "высшее искусство"/ "откровенное дно". Для меня - эта работа, со свистом и храпом, открыла все шлагбаумы, плюнула на "стопы", и въехала в неудобно-некрасивую жизнь, где больно и страшно. Почти невероятно, смело и очень честно.

 Юрий Житняк:

"Кицюня" - «Дикий театр», по мотивам пьесы М. Макдонаха "Лейтенант с острова Инишмор", режисер — Максим Голенко

Вони вважають себе "Диким театром"? 
Дикі – це м’яко сказано. Да вони ж крейзануті на всю голову…Скачуть по сцені, як скажені лосі, голосно репетують, як десять дияконів, які виголошують заклики під куполом церкви.



Був момент, я ледве не обісрався, коли довбанутий лось заніс над моєю головою металеву діжку. Подумки, Я побажав йому доброго здоров’я, щоб він втримав цю діжку та не прибив мене. А що? З них станеться…
Вони Макдонаха розіп’яли, а поцілити з пістоля в заляканого глядача – один раз на курок натиснути. 
До речі, в мене влучила гільза, коли ці крейзануті розпочали перестрілку на сцені. Хотів залишити на пам’ять, але сусід виявися проворнішим і підняв гільзу, коли я молився "во здравіє" націоналістів з Ірландщини вкупі з котами Бандерою та Ярошом. 
Ну що ж, "Дикий театр" не зрадив своїй манері, своїй традиції, і, як завжди, продемонстрував справжній театр, сучасну інтерпретацію української дійсності, а те, що вони пошматували Макдонаха, так він вибачить, як і я.

А що робить? Це ж "Дикий театр".

Лайк.