К.   Доброй ночи, господин Терещенко.

Т.   Привет Костянчик, палегче.

К.   Я просто чуть-чуть переживаю, это моё первое интервью. Но вопросов много, поехали. Ты пригласил меня для беседы к себе в гости ночью. Почему не днем?

Т.   Днем бы ты ко мне не пришел, днем тебя не существует. Дневным временем суток владеют бытовые дела, поступки и мысли. Днем тяжело встретить что-то незапланированное или необычное. А ночь как раз об этом.

К.   А в чем же хитрость?

Т.   Дело во внимании окружающих людей. Они всё своё внимание направляют на бесконечные предметы вокруг себя и мир сам как будто твердеет. Ночью же большинство людей ложиться спатки и тут начинаются сказки. Их внимания больше нет в этом мире. Ну, ты и сам знаешь.

К.   Это и есть та причина, по которой ты ведешь ночной образ жизни? Значит, и работать ты предпочитаешь ночью?

Т.   Да, границы пропадают, и ты открыт для состояний, которые днём меньше доступны. В меня незаметно втекает осознание, и какую-то долю секунды я чувствую здесь и сейчас. К тому же ночью мне глубже удается сконцентрироваться и убрать всё лишнее из процесса, даже себя.

К.   Насчет процесса.

Т.   Чё тут. Сейчас я пришел к убеждению, что это самое главное. Важнее чем результат. Если удается полностью раствориться в процессе и не щадить себя - я знаю что на правильном пути.

К.   А как же вдохновение?

Т.   Говно, сопливый шаблон. Люди уже всё просрали и все шансы упустили. Так что если решил быть художником, тебе остается только постоянно рисовать.

К.   Но все же бывают у тебя иногда такие ступоры и ты не знаешь что рисовать. Как ты их преодолеваешь?

Т.   Тут важно не сидеть и раздумывать что случилось,  а продолжать что-то рисовать, что угодно. Ответ найдется в действии. Воин живет действием, а не мыслью о действии.

К.   Ты тут выпендриваешься всякими цитатами, книжек начитался. Темы оттуда берешь?

Т.   Ну начитался, ну и что? Откуда взяться опыту, который имеет вес в понятиях сознания, когда всю жизнь жил в социальной среде, где из тебя растили почтальона. Но работы всё же стараюсь делать уже о том, что пропустил через личный опыт.  

К.   Тяжело рисовать то, что выходит за рамки слов. Очевидно, что человечество находиться в тюрьме из 33 символов. Если человек не находит для предмета слова, значит предмета нет. Не глупый ли выбор рисовать то, что за границей синтаксиса?

Т.   Ну, во-первых, у меня еще не совсем получается это рисовать. Так, есть некоторые успешные случайности. Очевидно, что рисовать у меня выходит, очевидно, что я от этого кайфую. Значит, рисовать буду. Остается выбрать что именно. Я считаю, что то, что я рисую, стоит всей моей жизни. Я стремлюсь освободиться. Рисование – личный вызов. И дело только в том, как далеко зайду я по этой тропе. А логика и линейное построение поступков - это реальная ловушка.

К.   Но ты ведь не будешь спорить что ты тоже в ловушке. То, что ты можешь описать как выглядит клетка, не освобождает тебя из нее.

Т.   Ты тоже там, сволочь. Но у нас всё же есть маленькое преимущество. Я вижу что именно не дает мне свободы. И даже это рисую, и поэтому рисую.

К.   Ты неоднократно упоминал, что больше выделяешь рисунок, а не живопись. В чем тут дело?

Т.   Во-первых рисунком я технически больше владею и рисую более содержательные вещи. Есть также личная привязанность. В процессе рисования карандашом по бумаге есть что-то простое, древнее и магическое. Всё лишнее отпадает. Чтобы проявить свой дар, тебе нужен только карандаш и бумага – чистое проявление творца, его основа, фундамент. Можно сказать, что любители искусства сейчас находятся где-то на 33 этаже здания изобразительного искусства, где повсюду стоят инсталляции, разные арт-предметы, проекты и концептуальные изощрения, замысловатые приспособления. И не зрителям, не даже художникам конечно не видно фундамента оттуда.

К.   Ты явно не писатель, давай короче.

Т.   Короче. Те, кого принято считать творцами изобразительного искусства изображать просто разучились. И получается, что художник не умеет рисовать. Зритель, за неимением ничего другого, ценит, и в результате получаем культурный упадок.

К.   Идея.

Т.   Многие считают, что рисунок это некий переходной этап. Я же хочу обратить на него внимание и утвердить в мысли зрителя, что это самодостаточный и отдельный вид изобразительного акта, который содержит в себе много неразгаданных секретов.

К.   Ты что, против современного искусства?

Т.   Раньше был очень против. Не мог понять, как это художник дает задания разным людям, они делают, а потом оп – инсталляция  Дэмиена Хёрста. Короче столько уже наслоений, что пора провести уборочку, а то задохнемся под завалом хлама. Но тут деньги и поэтому всё плохо. Поэтому уже не против, мне всё равно.

К.   Ты получаешься какой-то затворник-проповедник.

Т.   Есть такой образ у меня, есть еще пару образов меня. Чешка, например, говорит, что я супер-няшка, а иногда рок-штрих. Я их вижу, буду избавляться. И рисовать. Ты где?

К.   Живи в духе!

Т.   Пухи-прахи.